— А какая из стран теснее всех связана с Россией? — спросил Фольгер.

Самое обидное, он даже не запыхался.

— Британия.

— Не совсем так.

Клинок Фольгера пробил защиту, скользнул под лезвие Алека и с силой ударил его по руке.

— Ай!

Алек отпрыгнул и принялся тереть ушиб.

— Фольгер, ради бога, чему вы тут меня учите, фехтованию или дипломатии?!

Граф ухмыльнулся.

— Вам явно не помешал бы урок и того и другого.

— Но британское морское командование встречалось с российскими военными не далее как в прошлом году! Отец говорил, что немцы чуть с ума не сошли от беспокойства.

— Ну, это еще не союз, Алек. До союза там далеко.

— Тогда Франция. — Алек сглотнул. — Верно? Между ними есть договор.

— Теперь верно.

Фольгер взмахнул в воздухе саблей, словно отгоняя муху, нахмурился и сказал:

— Поднимите клинок, Алек. Я больше не стану вас предупреждать. И ваши враги тоже.

Алек со вздохом встал в позицию. Он почувствовал, что держит саблю слишком крепко, и попытался расслабить руку.

— Смотрите мне в глаза, а не на кончик сабли, — велел граф.

— Кстати, о глазах — мы без масок.

— На войне масок не бывает.

— Не думаю, что на этой войне будет много сабельных боев!

Граф поднял бровь, и на миг Алек ощутил триумф. В игру «выведи противника из себя», оказывается, можно играть вдвоем.

Они снова сошлись. Алек парировал выпад и перешел в контратаку. Его сабля на волосок разминулась с рукой Фольгера.

Граф сразу отпрянул и закрылся.

— Давайте обдумаем текущую ситуацию, — сказал он спокойно. — Австрия захочет отомстить Сербии. Что произойдет дальше?

— Чтобы защитить Сербию, Россия объявит Австрии войну.

Алек слушал и отвечал, но при этом был полностью сосредоточен на пляске клинков. Бой без масок казался ему жестоким и откровенным. Он видел выпускников немецких военных училищ, где фехтовать в защите считалось трусостью. Их лица были расчерчены шрамами, похожими на зловещие улыбки.

— А потом? — спросил Фольгер.

— Германия поддержит союзника и объявит войну России.

Фольгер сделал запрещенный выпад в колено противника.

— Дальше?

— Франция вспомнит о договоре и объявит войну Германии…

— А потом?

— Кто его знает?! — крикнул Алек, пытаясь выбить саблю из рук графа, но вместо этого потерял равновесие и быстро отскочил назад, становясь в правильную позицию.

— Британия точно своего не упустит. Дарвинисты против жестянщиков.

Теперь Фольгер бросился в атаку. Сабля графа обвилась вокруг клинка Алека, словно змея, и вырвала оружие из его руки. Сталь сверкнула в воздухе; сабля пролетела через весь сарай и, звякнув, воткнулась в гнилые доски стены.

Граф шагнул вперед и приставил острие клинка к горлу мальчика.

— Какие выводы мы можем сделать из этого урока, ваше высочество?

Тот мрачно посмотрел на учителя.

— Что фехтовать и одновременно обсуждать политику — верх идиотизма!

Фольгер улыбнулся.

— Для большинства, наверное, так и есть. Но кое у кого нет права выбора. Вы рождены для игры престолов, Алек. Политика — часть всего, что вы делаете.

Алек оттолкнул саблю Фольгера. Лишившись клинка, он почувствовал себя вялым и замученным. Опровергать очевидное не было сил: его появление на свет пошатнуло трон Австро-Венгрии, а теперь смерть родителей разрушила и без того хрупкое равновесие в Европе.

— Значит, эта война на моей совести, — сказал он с горечью.

— Нет, Алек. Жестянщики и дарвинисты рано или поздно все равно столкнулись бы. Но быть может, вам удастся изменить будущее.

— Как?

Тут граф сделал странную вещь. Он перехватил свое оружие за лезвие и протянул Алеку рукоятью вперед, словно признавая его победителем.

— Увидим, Алек. Мы еще увидим.

ГЛАВА 10

Алек нажал на рычаг, двинув правую ногу шагохода.

— Хорошо, — произнес Отто Клопп. — А теперь чуть медленнее.

Штурмовик плавно тронулся с места. В тесноте сенного сарая приходилось двигаться с предельной осторожностью. Случайно заденешь хлипкую стену — развалина обрушится на голову, рассыпавшись, как карточный домик. Зато теперь Алек понимал, о чем говорят дрожащие стрелки многочисленных датчиков. Похоже, не помешает немного поднять коленное давление.

Шагоход послушно приподнялся, смотровая щель оказалась там, где хотел пилот, точно перед проломом в стене сарая.

Полуденное солнце озарило рубку. Впереди расстилались бескрайние поля, вдалеке полз двенадцатиногий комбайн, за ним следовало с десяток крестьян и четвероногий грузовой шагоход, в который простолюдины складывали мешки с зерном.

— Подождем. — Граф Фольгер положил руку на плечо принца. — Пусть сначала уйдут.

— Естественно, — огрызнулся Алек.

На сегодня он был сыт по горло поучениями графа, вдобавок у него болели синяки на руках.

Комбайн неторопливо пересек поле и скрылся за невысоким холмом. Идущие за ним люди превратились в черные точки на горизонте и вскоре тоже исчезли из виду. Алек не торопился, продолжая выжидать. Наконец из интеркома раздался скрипучий голос Бауэра:

— Все, ваше высочество, последний ушел.

Зоркости отменного артиллериста Карла Бауэра можно было довериться. Две недели назад капрала ожидала прекрасная карьера: скоро он получил бы под личное командование боевую машину. А мастер Хоффман считался лучшим инженером во всей габсбургской гвардии. Теперь они оба стали преступниками.

Впервые Алек серьезно задумался о том, что эти люди пожертвовали ради него всем: положением, званиями, семьями, в том числе — своим будущим. Если их поймают, то просто повесят как дезертиров. Разумеется, не всех. Принц Александр ради блага империи исчезнет тихо и незаметно. Что может быть хуже для воюющего государства, чем неожиданное появление претендента на престол?

Алек подвел машину к открытым воротам сарая, двигаясь скользящим шагом, которому его научил Клопп. Такая походка стирала глубокие отпечатки ног шагохода, а заодно и все прочие следы пребывания в сарае незваных гостей.

— Ну что, юный господин, может, попробуем пробежаться? — спросил механик.

Алек кивнул, сжимая и разжимая пальцы. Он нервничал, но перспектива вести штурмовик днем, а не в непроглядной ночной темноте все равно радовала.