– В пять часов утра водитель грузовика, доставлявшего в Москву апельсины, заметил на обочине странный предмет, похожий на выпавший из кузова мешок. Водитель припарковался и приблизился к находке. Это оказалась пожилая женщина, очевидно, сбитая машиной. На место происшествия прибыла специальная бригада. На вид потерпевшей семьдесят лет, нормального телосложения, волосы седые, глаза карие. Была одета в синий трикотажный костюм, розовую блузку и черное пальто. На ногах – коричневые сапоги. В карманах погибшей документов не обнаружено. Лиц, опознавших тело, просят позвонить по телефону…
Я схватилась за карандаш. Что произошло? Почему Леокадия Сергеевна оказалась на Кольцевой дороге. Да еще глубокой ночью, вернее, ранним утром? Кто был мужчина, увезший ее из дома?
– Дежурный капитан Росов слушает, – услышала я хриплый басок.
– Сейчас по телевизору показывали тело пожилой женщины, – начала путано объяснять я. – Просили позвонить, если кто ее узнает… Так вот – это Леокадия Сергеевна Рюмочкина… Вы меня слышите?
– Слышу, – спокойно ответил дежурный. – Записываю ваше сообщение… Леокадия Сергеевна Рюмочкина. Адрес знаете?
– Нет, помню только визуально. Передайте, кому надо, ее фамилию.
– Обязательно, – заверил капитан. – А теперь сообщите свои данные.
– Не знаете, почему она оказалась на дороге? – поинтересовалась я.
Дежурный посуровел:
– Дело ведет лейтенант Анохин. Завтра часиков в девять утра позвоните.
Я положила трубку и задумалась. Бедная старушка! Жаль ее безумно. Но нельзя забывать и о Лене Разумовой. Нужно найти этого Степана Разина и посмотреть, какова его роль в убийстве Кондрата. Хотя, может, я вытаскиваю пустую удочку? Может, Лена и впрямь убила мужа? Ведь она купила игрушечный «зауэр» и подарила его Ване… Помучившись какое-то время, я приняла решение: нет, Лена ни в чем не виновата! Кто-то умело впутывает ее в эту историю… И, к сожалению, я пока не представляю, кто бы это мог быть, поэтому займемся поисками Степана.
У Юры Грызлова опять работал автоответчик. Я не слишком люблю общаться с магнитофонами, но еще больше мне не по душе, когда абонент, услыхав призыв хозяина говорить после гудка, бросает трубку. Поэтому я дождалась звукового сигнала и четко произнесла:
– Юра, позвони, когда вернешься. Дело срочное. Лампа.
Часы показывали половину двенадцатого, крайне неприлично в это время трезвонить незнакомым людям. Впрочем, и знакомых не следует беспокоить после одиннадцати. Но, с другой стороны, именно в этот поздний час можно застать всех на месте. Я вытащила бумажку с телефонами, списанными в квартире пьяницы Маргариты, и принялась за дело.
– Слушаю, – пропел высокий, немного капризный голос.
– Можно Галю?
– Мама, тебя, – послышалось в трубке.
Потом такой же капризный голос произнес:
– Алло.
– Галя?
– Да.
– Простите, у вас нет телефона Степана?
– Кого? – изумилась невидимая собеседница.
– Вашего брата, господина Разина.
– У меня нет брата, – отрубила дама. – Кто вы и откуда взяли мой телефон?
– Маргарита дала, ваша сестра.
– У меня нет сестер! – рявкнула женщина и швырнула трубку.
Я обозлилась и набрала номер еще раз.
– Алло, – сказала Галя.
– Послушайте, так нельзя. Мне ведь ничего не надо, кроме телефона Степана.
– Отвяжитесь, бога ради, – вскипела она. – Нет у меня родственников. А если будете названивать, я сообщу в милицию, и вас посадят, как телефонную хулиганку!
– Значит, квартира достанется государству, – фальшиво вздохнула я.
– Какая квартира? – насторожилась Галя. – Говорите ясней.
– Да зачем? – кривлялась я. – Если Маргарита и Степан Разины не приходятся вам родственниками, то и квартира не имеет к вам отношения.
– Вы кто? – спросила Галина.
– Ваша родственница со стороны матери, Евлампия Андреевна…
– А квартира чья?
– Одного человека, который завещал ее детям Татьяны. Но Владимир и Александр умерли, остались лишь трое – Маргарита, Степан и вы. Между вами и следует разделить наследство.
– Ритке нельзя давать денег, – перешла на шепот Галя, – до смерти допьется. Вот что, мне сейчас говорить не с руки, подъезжайте завтра к полудню в научно-техническую библиотеку на Варламовской улице, спросите Галину Николаевну Мамонову.
Я повесила трубку и засмеялась. Жадность – вот основной человеческий инстинкт. Девяносто девять процентов представителей человеческого рода побегут, роняя тапки, если показать им приятно шуршащие бумажки! Предприимчивые финикийцы, придумавшие всемирный эквивалент, и не предполагали, что на пороге третьего тысячелетия деньги станут править миром.
Галина Николаевна Мамонова совершенно не походила на нищенку, ломавшую голову над тем, как прокормить плачущих от голода детей. Да и питалась она, похоже, отлично. Во всяком случае, изможденностью дама не отличалась. Скорей всего, она носила вещи пятьдесят четвертого размера. Темные, вероятно, крашеные волосы были взбиты в высокую башню. Такая прическа давно не в моде, но Галине она шла. Впрочем, это было единственное в ее облике, что казалось привлекательным. Все остальное выглядело ужасно – маленькие, густо накрашенные глазки, слишком ярко намазанные тонкие губы, острый, как у крысы, нос и неожиданно тяжелый подбородок. Одежда была кричаще дорогой и вульгарной – кофта в блестках, юбку я не увидела, Галя сидела за столом. Но что сразу бросалось в глаза, так это драгоценности. Мамонова сверкала, словно елка. В ушах – тяжелые золотые серьги с «висюльками», на шее сразу три цепочки разной толщины. На самой тоненькой покачивался медальон размером с крышку консервной банки. Толстые, короткие пальцы были усеяны перстнями и кольцами, а на запястьях болталось штук шесть браслетов. Украшений было слишком много, но они не радовали глаз. Скорей всего, их купили в одной из арабских стран на рынке, а тонкой работой и вкусом ремесленники Аравийского полуострова не отличаются.
– Вы ко мне? – без тени улыбки спросила Галина.
– Да. Я звонила вчера…
– Садитесь, – резко сказала она и, постучав ручкой по столу, спросила: – Ну, а что за квартира?
– Вы знаете, где Степан?