Помянутая мама в цветастом халате с засученными рукавами развешивала на верёвке кофточки и слюнявчики. Услышав вопли своего чада, она обернулась, заметила меня, и корзина с бельём выскользнула у неё из рук.
— О боже! — закричала она, меняясь в лице. — Помогите! Убивают! Чёрная кошка!
С грохотом распахнулось окно, за ним другое. Из десятков окон смотрели на меня люди — кто с ненавистью, кто с испугом, а кто с отвращением. Какая-то старушка в страхе перекрестилась.
— Лови её! — издал клич мужчина в пижаме, поливавший из шланга дорожки перед домом.
— Лови её! — эхом прозвучал голос цирюльника, выбежавшего из парикмахерской с бритвой в руках. Следом за ним выскочил клиент с пеной на щеках и раскрытым складным ножом в руке. Двое стариков, игравших в нарды в кофейне за углом, тоже бросились за мной, угрожающе потрясая своими палками.
Я пустился наутёк по узким улочкам, с трудом огибая столбы, врезаясь в детские коляски, проскальзывая в ногах у домохозяек, которые возвращались с рынка, нагруженные овощами. Из окон, с балконов, с веранд в меня швыряли ботинки, босоножки, туфли, тапочки и сандалии. Если б у меня было время собрать всё это, я смог бы открыть обувную лавку.
В конце концов я запрыгнул в сад с вьющимися растениями, забрался на террасу и через полуоткрытую дверь проник в прачечную. Здесь я перевёл дух и огляделся. В глубине комнаты, под окном с потрескавшимися стёклами, я приметил перевёрнутое деревянное корыто, которое опиралось одной стороной на низкую мраморную скамеечку. Я залез под корыто, оно пахло стиральным мылом. И тогда я их увидел — эти синие глаза. Они блестели в полумраке как драгоценные камни. Похоже, в этом месте спряталась ещё одна кошка. Где-то я уже встречал эти синие глаза... А потом я увидел у неё на шее розовую бархатную ленточку с серебряным колокольчиком — и сразу всё понял.
— Агата! — мяукнул я.
Она меня тоже узнала.
— И ты скрываешься?
— К несчастью. А впрочем, и к счастью, раз я встретил тебя.
— За тобой гонятся?
— Ещё как!
— Кто бы мог подумать, что мы встретимся в прачечной под корытом, спасаясь бегством...
Мы разговорились. Мне так нужно было излить кому-то душу! Мы говорили обо всём на свете. Я узнал, что Глория вышла замуж за Расмина. В день свадьбы гостей угощали креветочными крокетами, а молодой паре преподнесли гору дорогих подарков.
— Знаешь, что им подарила госпожа Парлавида? — спросила Агата.
— Что?
— Клубок золотой шерсти. Чтобы они с ним играли.
— Ты всё ещё любишь его? — спросил я.
— Кого?
— Сама знаешь. Расмина.
— Уже нет, — ответила она не раздумывая. — Он всегда был избалованным и капризным. Сплошные прихоти. Сколько я проторчала у него под окнами — он ни разу не снизошёл до того, чтобы заговорить со мной. А если горничная приносила ему завтрак хотя бы на пять минут позже, он нарочно писал на свою подушку и заставлял её за ним убирать.
— Ты теперь любишь другого кота?
— Нет.
Я поколебался немного, но всё-таки спросил:
— А смогла бы ты полюбить меня?
— Может, и смогла бы...
В её голосе слышалась теплота, а бархатные глаза таинственно блестели. Вдалеке слышались звонкие голоса девчушек, игравших в классики на дороге. Солнечный луч упал в мыльную лужицу, и все семь цветов радуги улыбнулись нам. Я почувствовал сладкую дрожь и укусил Агату за ушко. Она потёрлась своей мордочкой о мою. Мы заснули под корытом, крепко прижавшись друг к дружке и бормоча убаюкивающие нежности.
Когда мы проснулись, шёл мелкий нудный дождик. Капли ритмично стучали по пыльным стёклам.
— Агата! — мурлыкнул я.
Она нежно на меня посмотрела. И как по мановению волшебной палочки, всё переменилось: положение уже не казалось безвыходным. Теперь кто-то любит меня, заботится обо мне и разделяет со мной все страхи и надежды. Теперь мы вместе. А вместе мы сумеем справиться с опасностями, найдём способ выжить.
Словно в подтверждение, дверь прачечной приоткрылась, на полу появилось пятно света, а в дверном проёме — девочка с веснушками на щеках. Увидев нас, она не испугалась, не закричала, не погналась за нами. Она заговорщицки улыбнулась и закрыла дверь. Подошла к нам, ласково с нами заговорила, погладила, почесала за ушком. Достала из кармана несколько жареных горошин и протянула их нам. Не могу сказать, что жареный горох — моё любимое блюдо, да и Агата не очень его жалует, но мы были так голодны, что вмиг съели угощение.
И с тех пор эта улыбчивая девочка приносила нам тайком воду и еду. То баночку йогурта, то котлетку, то лапшу, то хвосты и головы тюльки. А каждую пятницу, когда её мама приходила в прачечную стирать, девочка прятала нас в своей комнате, в коробке с заводным крокодильчиком, разноцветным мячом и другими игрушками. Мы узнали, что её зовут Марилена и что раньше у неё был чёрный котик, которого у неё забрали, когда начались преследования, хоть она и рыдала и умоляла его оставить. Поэтому она так обрадовалась, когда неожиданно нашла нас в прачечной. А когда однажды Марилена принесла нам для игры шарик из фольги, я подумал, что это, должно быть, та самая девочка, о которой рассказывал мне на мосту Грязнуля.
Так прошло немало времени. Однажды, когда мы гонялись за бабочкой во дворе рядом с прачечной, нас увидела соседка в выгоревшем халате, которая раскладывала горох для сушки у себя на террасе. Она ничего не сказала, лишь упёрла руки в бока и покачала головой, но что-то тяжёлое промелькнуло у неё во взгляде.
— Думаешь, она нас выдаст? — спросила Агата.
— Не знаю, но лучше нам уйти от греха подальше.
— Ой, не надо! Здесь так хорошо. И Марилена нас так любит, так о нас заботится...
Но мы теперь в опасности, Агата. А если соседка нас выдаст?
— Зачем ей нас выдавать? Скорее всего, она нас и не заметила. Разве ты не видел — она уже старенькая. Наверняка плохо видит. Она могла принять нас за птиц.
— Ну хорошо, — уступил я. — Давай ещё подождём.
Забравшись обратно под корыто, мы свернулись клубочком и прижались друг к другу. Вокруг нас танцевали тысячи мыльных пузырей.
Мы уже засыпали, когда услышали сирены патрульных машин.
в которой старый конь вспоминает лучшие времена, а Агата секретничает с бурундуком
Мы были вынуждены срочно покинуть гостеприимную прачечную. Даже попрощаться с Мариленой не успели. Долго блуждали — и, в конце концов, нашли прибежище под перевёрнутой лодкой в гавани.
Положение ухудшалось день ото дня. Кошки стали предавать друг друга. Нельзя было угадать, кто друг, а кто враг. Обман, коварство, предательство процветали. Появились негодяи, которые за плату обещали чёрным кошкам укрытие, а потом выдавали их властям, чтобы получить вознаграждение. Доморощенные изобретатели вроде Фредерико продавали чёрным кошкам секреты побеления. Один пройдоха утверждал, что нашёл способ сделать чёрных кошек невидимыми.