И вот тогда мне стала почти ясна вся картина. Я подозревала это довольно давно, но не хватало каких-то мелких деталей, чтобы все встало на место. Слова Элизабет Темпл прояснили все. Я нашла недостающую деталь картины. Клотильда была охвачена всепоглощающей любовью к этой девушке. Та боготворила ее и полностью зависела от нее. Когда же Верити повзрослела, в ней возобладали нормальные человеческие инстинкты. Она хотела любви, независимости, брака, детей. И тут появился юноша, которого она полюбила. Верити знала, что он ненадежен и таких, как он, называют бездельниками и «плохими парнями», но ведь именно к таким и льнут девушки. Юным девушкам нравятся «плохие парни». Они влюбляются в них, совершенно уверенные, что им удастся изменить их. А милым, добрым, надежным поклонникам в дни моей молодости девушки отвечали, что будут любить их «как сестры», что, естественно, совсем не удовлетворяло тех. Верити влюбилась в Майкла Рэфьела, и Майкл Рэфьел готов был открыть новую страницу своей жизни, женившись на этой девушке. Он не сомневался, что никогда уже не пожелает взглянуть на другую. Не стану утверждать, что их ждала бы безоблачно-счастливая жизнь, но, как сказал каноник, они по-настоящему любили друг друга. Поэтому и мечтали обвенчаться. Полагаю, Верити написала Элизабет и сообщила ей, что собирается выйти замуж за Майкла Рэфьела. Однако от других они держали это в тайне. Верити отлично понимала, что сестры расценят это как бегство. И точно: она бежала от жизни, которой больше не желала, от обожаемого существа, к которому питала совсем иную, чем к Майклу, любовь. Ей никогда не позволили бы сделать это. Не отпустили бы подобру-поздорову. Поэтому, подобно многим молодым людям, они решили бежать. Оба уже достигли совершеннолетия, и им незачем было лететь в Гретна-Грин, чтобы сочетаться браком; Верити обратилась к канонику Брейбазону, своему старому другу, и попросила обвенчать их. Были назначены день и время венчания. Возможно, девушка тайком купила подвенечное платье. Несомненно, они условились где-то встретиться. Но на место встречи пришел один Майкл. Он ждал ее. Ждал, а потом пытался узнать, почему она не пришла. Полагаю, вскоре Майкл получил письмо от девушки. Почерк, разумеется, был подделан. В нем сообщалось, что между ними все кончено и она на некоторое время уезжает, дабы забыть его и залечить душевные раны. Думаю, он не догадывался, почему она не пришла и не подавала затем никаких вестей. Конечно же Майкл и вообразить не мог, что она стала жертвой умышленного, безумного, зверского убийства. Клотильда не хотела терять любимое существо. Не желала, чтобы Верити ушла к тому, кого она сама ненавидела и презирала. И Клотильда готова была удержать девушку любым способом. Но вот в одно я никак не могла поверить: в то, что она задушила Верити, а потом изуродовала ее. Сомневаюсь, что Клотильда способна на это. Думаю, из кирпичей разрушенной теплицы она сложила нишу, что-то вроде склепа, и похоронила там Верити, забросав потом все землей и торфом. Девушке же перед этим, вероятно, дала смертельную дозу снотворного...
– Неужели никто из сестер не подозревал об этом?
– Миссис Глинн жила тогда с мужем за границей. Но вот Антея... Возможно, Антея что-то знала. Едва ли она сразу заподозрила Клотильду в убийстве, однако ей было известно, что сестра занялась холмиком в конце сада и посадила там дикий огурец, якобы желая придать развалинам красивый вид. По-моему, Антея постепенно все поняла. Потом Клотильда, которая замыслила и осуществила зло, не страдая от угрызений совести, перешла к выполнению следующей части своего плана. Похоже, она получала удовольствие, разрабатывая его. Эта женщина, несомненно, имела большое влияние на глупую и легкомысленную деревенскую девчонку, которая время от времени выпрашивала у нее разное старье. Видимо, она без особого труда уговорила девушку отправиться с ней на пикник или на прогулку по лесу милях в тридцати-сорока от городка. Место она выбрала заранее, там задушила девушку, изуродовала ей лицо, закидала труп землей, листьями и ветками. Никто никогда не заподозрил бы ее в таком ужасном преступлении. Неподалеку Клотильда бросила сумочку Верити и цепочку, которую та когда-то носила на шее, надела на Нору одежду своей воспитанницы. Надеясь, что труп девушки обнаружат не скоро, Клотильда распустила слух, будто где-то за границей видели, как Нора с Майклом разъезжает в его машине. Возможно, даже намекала на то, что Верити порвала с ним из-за этой самой Норы. Она могла выдумать все что угодно. Бедная, обреченная душа.
– Почему вы так назвали ее, мисс Марпл?
– Потому что едва ли возможны страдания больше тех, что пришлось испытать Клотильде за эти десять лет: обреченная на безысходное горе, она должна была жить рядом с Верити, которая лежит тут, в саду, возле «Старой усадьбы», наверное, кажется Клотильде, уже целую вечность. Сначала она не понимала, что это значит. Ее мучила тоска по живой девушке. Она не страдала от угрызений совести, но сомневаюсь, что это было для нее утешением. Клотильда просто страдала... и продолжает страдать год за годом. Теперь я понимаю, что имела в виду Элизабет Темпл, хотя, возможно, она сама не подозревала, какой глубокий смысл заключали в себе ее слова. Любовь – действительно ужасная вещь, порой она чревата злом и жестокостью. Клотильде пришлось жить с этим день за днем, год за годом. Думаю, теперь вы понимаете, почему боялась Антея. Зная, что совершила Клотильда, она страшилась, как бы та не догадалась, что ей известно об этом. Антея понимала, что ее сестра способна на все. Именно Антея отнесла на почту ту посылку с черно-красным свитером, когда ее попросила об этом Клотильда. Мне Клотильда прямо говорила, что Антея психически нездорова, страдает манией преследования, а охваченная ревностью, не владеет собой. Полагаю, в недалеком будущем что-то случилось бы с Антеей... например, «самоубийство» на почве угрызений совести...
– И все же вам жаль эту женщину? – спросил сэр Эндрю. – Зло в человеке подобно злокачественной опухоли – оно тоже приносит страдания.
– Конечно, – согласилась мисс Марпл.
– Надеюсь, вы расскажете, что случилось той ночью, после того как ангелы-хранители увели вас из вашей комнаты? – попросил профессор Уэнстед.
– Вы имеете в виду Клотильду? Она, помнится, взяла мой стакан молока и еще держала его в руках, когда мисс Кук выводила меня из комнаты. Полагаю, она... выпила его?
– Да. Вы предвидели это?
– Ни в коей мере, хотя следовало бы догадаться...
– Никто не успел остановить ее. Она слишком быстро все сделала. К тому же никто не знал, что в молоке был яд.
– Значит, она выпила его?
– Вас это удивляет?
– Нет, в ее положении это был вполне естественный и даже разумный поступок, так что удивляться тут нечему. Пришло время и для нее мечтать о бегстве – от всего того, с чем приходилось жить и страдать. Точно так же и Верити хотела сбежать из неволи «Старой усадьбы». Странно, не правда ли, что кара за преступление точно соответствует его тяжести?
– Вы, кажется, жалеете ее сильнее, чем девушку, которую она убила?