— Король тобой доволен, — повторил Беокка, ведя меня по тропе вниз к реке, — но он думает, что ты слишком щепетилен.
— Что?! — Я воззрился на священника, крайне изумленный таким заявлением. — Это еще почему?
— Потому что ты не отправился в Палфлеот, чтобы закончить работу.
— Работа закончена, — ответил я. — Свейн не сможет напасть на нас без кораблей.
— Но не все датчане утонули, — возразил Беокка.
— Мертвых было достаточно. Только представь, что эти люди вынесли! Тебе знаком ужас, который испытываешь, пытаясь перегнать прилив?
Я подумал о тех страданиях, что сам перенес на болоте, о безжалостном приливе, о холодной воде, неумолимо растекающейся вокруг, и страх сжал мое сердце.
— У них ведь все равно не было кораблей! С какой стати мне было убивать беспомощных людей?
— Потому что они язычники, — сказал Беокка, — потому что они ненавистны Господу и людям и потому что они датчане.
— А всего несколько недель назад ты верил, что они станут христианами и мы сможем перековать мечи на орала.
Беокка только отмахнулся и спросил:
— И что, по-твоему, теперь будет делать Свейн?
— Двинется маршем через болото, чтобы присоединиться к Гутруму.
— А Гутрум сейчас в Сиппанхамме.
Мы были уверены, что он именно там.
На болото приходили все новые люди и приносили вести, многие из которых оказывались всего лишь слухами. Однако частенько повторяли, что Гутрум якобы укрепил стены Сиппанхамма и зимует там. Многочисленные отряды захватчиков все еще опустошали разные части Уэссекса, но избегали больших городов на юге страны, где восточные саксы выставили гарнизоны. Один такой гарнизон был в Дорнваракестере, второй — в Винтанкестере, и Беокка считал, что Альфред должен отправиться в один из этих городов, однако король отказался, опасаясь, что Гутрум немедленно осадит город и тогда он сам окажется взаперти. Другое дело — болото: оно слишком большое, чтобы можно было предпринять его осаду, и Гутруму нечего было и надеяться проникнуть далеко в топи.
— У тебя ведь есть дядя в Мерсии, верно? — спросил Беокка, внезапно сменив тему разговора.
— Да, Этельред. Он брат моей матери, олдермен.
Беокку насторожил мой тон.
— Ты, похоже, его не любишь?
— Я едва знаю его.
Вообще-то я провел несколько недель в доме дяди, успев за это время поссориться с его сыном, которого тоже звали Этельред.
— Он, часом, не подружился с датчанами?
Я покачал головой.
— Они терпят его, оставляя в живых, а он терпит их.
— Король послал в Мерсию гонцов, — заявил священник.
Я поморщился.
— Если он хочет, чтобы мерсийцы поднялись против датчан, то это пустая затея. Их убьют.
— Альфред бы предпочел, чтобы весной они привели людей на юг, — объяснил Беокка.
Мне было непонятно, каким образом мерсийские воины, осуществляя замысел короля, смогут пробраться мимо датчан, чтобы к нам присоединиться, но я ничего не сказал.
— Весной мы рассчитываем на спасение, — продолжал Беокка, — но пока что король хотел бы, чтобы кто-нибудь отправился в Сиппанхамм.
— Священник? — предположил я. — Чтобы поговорить с Гутрумом?
— Воин, — ответил Беокка, — чтобы оценить численность врагов.
— Давайте я поеду, — вызвался я.
Беокка кивнул и захромал по берегу реки, где отлив обнажил сплетенные из ивы верши.
— Здесь все так не похоже на Нортумбрию, — печально проговорил он.
Я улыбнулся.
— Ты скучаешь по Беббанбургу?
— Я бы хотел закончить свои дни на Линдисфарене, — ответил он. — Чтобы прочесть предсмертные молитвы на этом острове. — Беокка повернулся и посмотрел на холмы на востоке. — Вообще-то король и сам хочет отправиться в Сиппанхамм, — сказал он, как бы размышляя вслух.
Я подумал, что ослышался, потом понял, что нет, и запротестовал:
— Это безумие!
— Но к этому его обязывает королевский сан.
— То есть? — не понял я.
— Витан избрал короля, — сурово проговорил Беокка, — и люди должны доверять этому королю. Если Альфред отправится в Сиппанхамм, в самое логово врагов, то докажет подданным, что заслуживает их доверия. Ну сам подумай, зачем людям нужен король-трус?
— А зачем им нужен король-покойник? — парировал я. — А ведь именно так и будет, если его схватят.
— Поэтому ты должен его защитить, — произнес священник.
Я промолчал. Это и в самом деле было безумием, но Альфред, похоже, решил доказать, что заслуживает трона. Возможно, его до сих пор мучила совесть, что он узурпировал власть, обойдя законного наследника, своего племянника.
— Вы будете путешествовать маленькой группой, — продолжал Беокка. — Ты, еще несколько воинов, священник и король.
— А священник зачем?
— Как зачем? Чтобы молиться, конечно.
— Ты, что ли? — презрительно ухмыльнулся я.
Беокка похлопал по своей хромой ноге.
— Нет, не я. Другой священник, помладше.
— Лучше вместо него взять Исеулт.
— Нет.
— Почему? Она позаботится о здоровье короля.
Альфред вот уже некоторое время чувствовал себя на удивление хорошо, и все благодаря снадобьям, которые готовила Исеулт. Чистотел и лопух, собранные ею еще на материке, унимали боль в, извиняюсь, высочайшей заднице, а остальные травы успокаивали боли в животе. Поступь короля стала уверенной, в глазах появился блеск, он выглядел крепким и здоровым.
— Исеулт останется здесь, — заявил Беокка.
— Если хочешь, чтобы король вернулся живым и здоровым, пошли ее с нами, — потребовал я.
— Она останется здесь именно потому, что мы хотим, чтобы король вернулся живым и здоровым, — возразил священник.
У меня ушло несколько биений сердца, чтобы понять, что именно он сказал, а потом я повернулся к нему с такой яростью, что Беокка, спотыкаясь, сделал несколько шагов назад.
Я ничего не ответил, ибо боялся, не сдержавшись, перейти от слов к насилию. Беокка попытался принять суровый вид, но чувствовалось, что священник испугался.
— Сейчас тяжелые времена, — пожаловался он, — и король может полагаться только на людей, которые служат истинному Богу. На людей, которые, подобно ему самому, любят Иисуса Христа.
Я пнул ловушку для угрей, и она, кувыркаясь, полетела вниз с берега реки.
— Некоторое время Альфред мне даже почти нравился, — сказал я. — А теперь он получил обратно своих священников, и они принялись вновь вливать в него яд.