– Ну, давай, ублюдок, попробуй. Или кишка тонка?
Сипаи не стали осложнять положение. Женщин в городе хватало, и они предпочли отступиться, удовольствовавшись тем, что обобрали убитого лейтенанта, разодрали тюк с одеждой и растащили платья, чулки и шали. Женщина стояла на коленях рядом с Шарпом, закрыв лицо руками. Ее трясло, из глаз катились слезы, а дыхание прерывалось всхлипами. Убедившись, что его оставили в покое, сержант повернулся и взял ее за локоть.
– Ну, все, милая, все. Теперь вам ничто не грозит.
Она поднялась. Шляпка свалилась при падении с лошади, и теперь растрепанные золотистые волосы свисали на бледные щеки. Шарп успел заметить, что женщина высокая, вроде бы хорошенькая и очень напугана – зрачки округлились, а подбородок все еще дрожит. Он наклонился и поднял шляпку.
– Выглядите так, словно вас протащили через кусты задницей вперед, – сказал Шарп, отряхнул шляпку и протянул ее владелице. Потом, взяв под уздцы стоящую неподалеку лошадь, провел обеих, женщину и животное, через ближайшие ворота, за которыми оказался широкий двор. – За ними надо присматривать, за лошадьми. Уж больно дороги. Знаете, как кавалерист получает нового коня? – Он не знал, зачем говорит с ней, не знал даже, понимает ли она его, но чувствовал, что, если замолчит, она снова расплачется, а потому продолжал: – Если кавалерист теряет коня, ему надо доказывать, что конь сдох, понимаешь? Что он его не продал. Для этого коню отрубают копыто. Вот почему кавалеристы носят с собой такие маленькие топорики. Ну, может, не все, но некоторые точно носят. Трехногую кобылу ведь не продашь, верно? Он показывает копыто офицерам и получает нового коня.
Во дворе была скамейка, и Шарп подвел женщину к ней. Она села и закрыла лицо руками.
– Нам говорили, что вы будете в городе не раньше чем через три дня. – К горечи примешивался заметный акцент, и сержант понял, что перед ним не англичанка.
– Мы очень спешили, милая. – Он опустился рядом с ней на корточки. – Вы француженка?
Женщина кивнула и расплакалась.
– Все хорошо. Вы в безопасности. – Шарп заметил на пальце обручальное кольцо. Неужели?.. Неужели убитый лейтенант был ее мужем? А ведь его зарезали у нее на глазах. – Тот офицер... – неловко начал он и кивнул в сторону улицы, откуда доносились глухие удары – наверное сипаи вышибали двери и окна. – Это... был ваш муж?
Она покачала головой.
– Нет. Просто лейтенант. Мой муж капитан. Они вместе служили. – Она надела наконец шляпу и шмыгнула носом. – Мне так его жаль...
– Теперь жалеть уже не о чем. Все в порядке. Вы испугались, но это скоро пройдет.
Женщина глубоко вздохнула, вытерла слезы и впервые посмотрела Шарпу в глаза.
– Мне кажется, я только и делаю, что плачу. Жизнь – всегда слезы, верно?
– Моя – нет. Наверное, плакал когда-то... ребенком, но уже и не помню.
Она пожала плечами.
– Спасибо. Вы меня спасли.
Шарп улыбнулся.
– Благодарить не за что, милая. Ничего такого я не сделал, просто наподдал этим скотам. С ними бы и любой пес справился. Ну, полегчало? Нигде не болит?
– Нет.
Он потрепал ее по руке.
– Получается, ваш муж ушел без вас, а?
– Он прислал за мной лейтенанта Сильера. Хотя... нет. Сильера прислал майор Додд.
– Додд?
Женщина уловила интерес в голосе Шарпа.
– Вы его знаете?
– Знаю, – осторожно ответил сержант. – Хотя лично не знаком.
Она внимательно посмотрела на него.
– Он ведь вам не нравится?
– Я его ненавижу, мэм.
– Я тоже. – Она снова пожала плечами. – Меня зовут Симона. Симона Жубер.
– Приятное имя, мэм. Симона? Очень приятное.
Она улыбнулась его неуклюжей претензии на галантность.
– А тебя как зовут?
– Ричард Шарп, мэм. Сержант Ричард Шарп. Тридцать третий королевский полк.
– Ричард, – медленно произнесла она. – Вам идет. Ричард Львиное Сердце?
– Вот уж кто любил подраться. Этим и прославился.
– Только дрался-то с французами, – укоризненно заметила Симона.
– Кому-то же надо было, – усмехнулся Шарп.
Симона Жубер рассмеялась, и в этот самый момент сержант решил, что она самая красивая девушка из всех, кого он видел в последние годы. Ну, может быть, не такая уж красивая, но живая, голубоглазая и веселая. Да вот только офицерская жена, напомнил себе Шарп. Офицерская жена.
– Вы не должны драться с французами, сержант, – с напускной строгостью предупредила Симона. – Я вам не позволяю.
– Когда дойдет до дела, мэм, я вам скажу заранее, и, может быть, вы как-нибудь меня удержите.
Она опять рассмеялась. Потом вздохнула. Где-то неподалеку горел костер, в воздухе плыли пушинки пепла. Одна опустилась на белое платье Симоны, и она, неловко отмахнувшись, испачкала золой рукав.
– Они все у меня забрали. Всю одежду! И так было немного, а теперь и совсем ничего нет.
– У вас еще все будет, – уверил ее Шарп.
– Откуда? Мне даже одно платье купить не на что! – Она дотронулась до свисавшего с пояса крохотного кошелька. – На что мне жить, сержант? Что со мной будет?
– Все будет в порядке, мэм. О вас позаботятся. Вы ведь офицерская жена, верно? Наши офицеры вас не бросят. Думаю, отошлют к вашему мужу.
Симона сдержанно улыбнулась, и Шарп подумал, что она почему-то не очень обрадовалась его словам. Не хочет воссоединяться с супругом-капитаном? Но почему? Впрочем, уже в следующий момент ему стало не до вопросов. С улицы донесся сухой треск нестройной стрельбы, и сержант, повернувшись, увидел в воротах араба в окровавленной длинной рубахе. Сделав несколько шагов, араб покачнулся и упал, а ворвавшиеся во двор секундой позже пятеро или шестеро горцев набросились на еще бьющееся в судорогах тело и принялись рвать его одежду. Кто-то пустил в ход штык. Шарп увидел на ногах араба отличные высокие сапоги.
– Здесь женщина! – крикнул один из мародеров, заметив во дворе Симону, но тут взгляд его наткнулся на мушкет в руках Шарпа. – Все твое, да? – Горец примирительно поднял руку. – Спокойно, сержант, спокойно. – Он оглянулся, увидел что-то на улице, махнул товарищам, и всю шестерку как ветром смело, а во двор вошел взвод сипаев под командой конного офицера. Эти, по крайней мере, напоминали регулярное воинское подразделение. Похоже, командование решило навести в городе порядок. Офицер огляделся и, не обнаружив ничего неладного, развернулся. За сипаями проследовал караульный патруль из полуроты шотландцев. Такие патрули, в обязанности которых входило, в частности, поддержание порядка в занятых городах, формировались из полурот каждого батальона.