— Катары, — сказал Томас.
— Похоже, правда?
— Но если это набожное семейство, я вряд ли имею к нему отношение. Разве не хорошее известие?
— Ты не можешь улизнуть, Томас, — мягко проговорил отец Хобб. Его обычно растрепанные волосы от дождя прилипли к голове. — Ты дал обет своему отцу. И принял епитимью.
Томас сердито покачал головой.
— Тут пара десятков других ублюдков, святой отец, — он указал на скрючившихся под ливнем лучников, — которые убили людей больше моего. Пойдите к ним и потерзайте их души, а мою оставьте в покое.
Но отец Хобб покачал головой.
— Ты избран, Томас, а я твоя совесть. Видишь ли, я понял, что, если Вексии поддержали Мортимера, они не могут любить нашего короля. Если они сегодня и есть где-то, то вон там.
Он кивнул через долину на дальний холм, по-прежнему заслоненный стеной проливного дождя.
— Значит, будут и дальше жить, не зная горя, — сказал Томас.
Отец Хобб нахмурился.
— Думаешь, мы проиграем? — сурово спросил он. — Нет!
Томас поежился.
— Становится поздно, святой отец. Если они не нападут сейчас, то подождут до утра. И тогда у них будет целый день, чтобы нас перерезать.
— Ах, Томас! Тебя избрал Бог.
Томас ничего на это не ответил, но подумал, что ничего так не хочет, как быть стрелком и стать сэром Томасом Хуктонским, как Уилл только что стал сэром Уильямом. Он счастлив служить королю и не нуждается в небесном покровителе, который собирается послать его в таинственную битву против темных владык.
— Можно дать вам совет, святой отец? — спросил Томас.
— Это всегда приветствуется, Том.
— Как только будет убит первый ублюдок, возьмите его шлем и кольчугу. Будьте осторожней.
Отец Хобб похлопал Томаса по спине.
— Бог на нашей стороне. Ты сам слышал, что сказал король.
Он встал и пошел поговорить с другими стрелками. Дождь начал стихать. Опять вдали показались деревья, стали различимы цвета французских знамен, и Томас снова увидел массу красно-зеленых арбалетчиков по ту сторону долины. Они никуда не двинутся, счел он, поскольку арбалетные тетивы так же чувствительны к сырости, как и все прочие.
— Завтра, — крикнул Томас Джейку. — Сражение будет завтра.
— Будем надеяться, выглянет солнце, — ответил Джейк.
Ветер с севера принес последние капли дождя. Томас выпрямился и потопал ногами. День прошел зря, думал он, а впереди голодная ночь.
А утром начнется его первое настоящее сражение.
* * *
Вокруг французского короля теснилась группа возбужденных всадников. Он по-прежнему был в полумиле от холма, где собралась наибольшая часть его войска. В арьергарде оставалось по меньшей мере две тысячи латников, они были еще на марше. Но те, кто уже прибыл в долину, значительно превышали числом ожидавших англичан.
— Два к одному! — страстно восклицал Карл, граф Алансонский и младший брат короля.
Как и у остальных всадников, его плащ промок, и герб на нем плохо читался. С краев шлема бусинами свешивались дождевые капли.
— Мы должны перебить их сейчас же! — настаивал граф.
Но инстинкт говорил Филиппу Валуа, что нужно подождать. Будет мудро, думал он, собрать все войско, должным образом провести рекогносцировку и атаковать утром. Он также знал, что его товарищи, особенно брат, считают его слишком осторожным, и более того — робким, поскольку раньше он избегал сражения с англичанами. Даже его предложение подождать всего лишь день заставило многих подумать, что у него не хватает духу для высшего призвания короля. Он по-прежнему отклонял предложение немедленно атаковать, считая, что победа будет более полной, если отложить ее всего лишь на день.
— Но если вы будете ждать, — запальчиво проговорил граф Алансонский, — Эдуард ночью улизнет и завтра мы увидим пустой холм.
— Они замерзли, промокли, голодны и подготовлены к тому, чтобы их перерезали, — настаивал герцог Лорренский.
— А если не уйдут, сир, — предостерег граф Фландрский, — у них будет больше времени, чтобы вырыть траншеи и ямы.
— И знамения хороши, — добавил Иоанн Эноский, приближенный короля и властитель Бомона.
— Знамения? — спросил король.
По знаку Иоанна вперед вышел человек в черном плаще и с длинной белой бородой.
— Солнце, сир, — проговорил он, низко поклонившись, — сочетается с Меркурием и противостоит Сатурну. А что лучше всего, сир, Марс находится в созвездии Девы. Это означает победу, и положение звезд не может быть более благоприятным.
«Интересно, сколько золота заплатили этому астрологу за такое пророчество?» — подумал Филипп, и все же оно его соблазнило. Он считал неразумным предпринимать что-либо без составления гороскопа и гадал, куда делся его личный астролог. Вероятно, еще двигался по Аббевильской дороге.
— Идем сейчас! — подталкивал брата граф Алансонский.
В толпу вокруг короля двинул коня Ги Вексий, граф Астаракский. Увидев арбалетчика в красно-зеленом камзоле, очевидно командира генуэзцев, он заговорил с ним по-итальянски:
— Дождь повлиял на тетивы?
— Ужасно, — признал Карло Гримальди, начальник генуэзцев.
Снять тетивы с арбалетов было не так легко, как с луков, из-за слишком сильного натяжения, и потому стрелки постарались просто укрыть свое оружие чем попало.
— Нужно подождать до утра, — настаивал Гримальди. — Мы не можем наступать без щитов.
— Что он говорит? — спросил граф Алансонский.
Ги Вексий перевел его величеству, и король, бледный и с вытянувшимся лицом, нахмурился, услышав, что длинные щиты, защищавшие арбалетчиков от вражеских стрел, пока те перезаряжали свое неуклюжее оружие, пока не прибыли.
— Сколько еще их ждать? — тоскливо спросил он.
Но никто не знал.
— Почему щиты не следуют вместе со стрелками? — снова спросил он.
И снова никто не ответил.
— Кто ты такой? — обратился король к Вексию.
— Граф Астаракский, сир, — ответил Ги Вексий.
— Ах, да.
Было ясно, что король не имеет представления об Астараке и он не узнал щит Вексиев с простым крестом, но дорогой конь и доспехи Арлекина убедили Филиппа в праве их владельца давать советы.
— Так ты говоришь, что арбалеты не натянутся?
— Конечно, натянутся! — вмешался граф Алансонский. — Просто этот чертов генуэзец не хочет сражаться. Ублюдок. — Он плюнул и добавил: — Английские луки тоже промокли.
— Арбалеты ослабнут, сир, — осторожно объяснил Вексий, не обращая внимания на враждебность младшего брата короля. — Они натянутся, но не будут иметь полной силы и дальности стрельбы.