Баттл рассеянно кивнул, отвечая на замечание своего племянника. Казалось, он был чем-то сильно озадачен.
– Как ты думаешь, мог кто-то взять эту клюшку, скажем, в перчатках, после того как были сделаны отпечатки пальцев?
Лич отрицательно мотнул головой:
– Нет, пожалуй. Да вы и сами так не думаете. Никто другой не мог воспользоваться этой клюшкой… Я имею в виду, что если бы такое случилось, то отпечатки пальцев оказались бы смазанными. А они не смазаны. Они идеально четкие. Вы сами знаете.
Баттл согласился:
– Да, сейчас нам предстоит очень любезно и вежливо попросить всех домочадцев позволить нам снять отпечатки их пальцев. Конечно, никакого принуждения, исключительно по желанию. Скорее всего, никто не откажется, и тогда нас могут ждать только два варианта. Либо ни один из отпечатков не совпадет с исходными, либо…
– Либо мы узнаем искомого мужчину?
– Я полагаю, так. Или, возможно, искомую женщину.
Лич отрицательно покачал головой:
– Нет, женщина тут ни при чем. Отпечатки на клюшке были оставлены мужской рукой. Слишком велики для женщины. И кроме того, это не женское преступление.
– Ты прав, – согласился Баттл. – Чисто мужское преступление – жестокость, сила, некоторая спортивность и глуповатость. Подходит ли кто-то в этом доме под такое описание?
– Пока я никого не видел. Все они должны были собраться в столовой.
– Что ж, пойдем поглядим на них. – Он обернулся, бросив через плечо взгляд на кровать, и заметил: – Не нравится мне этот колокольчик…
– С чего бы это?
– Он как-то не укладывается в общую картину, – ответил Баттл и, открыв дверь, добавил: – Я не понимаю, кому могло понадобиться убивать ее? Конечно, множество вздорных старых дам сами напрашиваются на то, чтобы их треснули по черепу. Но эта производит совершенно иное впечатление. Мне кажется, что ее любили. – Он помолчал немного и затем спросил: – А ведь она, наверное, была богата? Кому достанутся ее деньги?
Лич понял, что скрывается за этими словами.
– Похоже, вы попали в точку! Возможно, здесь и кроется ответ. В первую очередь надо будет выяснить денежный вопрос.
Пока они спускались на первый этаж, Баттл просматривал список домочадцев.
– Мисс Олдин, мистер Ройд, – вслух читал он, – мистер Стрендж, миссис Стрендж, миссис Одри Стрендж. Гм… семейство Стренджей явно преобладает.
– Это две его жены, насколько я понимаю.
– Уж не предстоит ли нам встретиться с Синей Бородой? – приподняв брови, пробурчал суперинтендант Баттл.
Все семейство собралось в столовой за накрытым столом, хотя трапеза, похоже, была явно безрадостной.
Суперинтендант Баттл окинул проницательным взглядом повернувшиеся к нему лица. Он оценивал их по своему, особому, методу. Его мнение удивило бы их, если бы они смогли прочесть его мысли. Данный метод предполагал крайне суровую и пристрастную оценку. Конечно, закон предписывал считать любого человека невиновным, пока не доказана его виновность. Но суперинтендант Баттл обычно рассматривал каждого, кто связан с убийством, как некоего потенциального убийцу.
Он последовательно обвел глазами всех присутствующих: во главе стола, бледная и напряженная, сидела Мери Олдин, рядом с ней Томас Ройд набивал очередную порцию табака в свою трубку; далее, откинувшись на спинку стула, сидела Одри, держа в правой руке кофейную чашку с блюдцем, а в левой – сигарету; следующим был Невиль, выглядевший совершенно ошеломленным и растерянным, он дрожащими руками пытался прикурить сигарету; и наконец, Кей, она сидела, облокотившись на стол, бледность ее лица была заметна даже сквозь слой пудры. Суперинтендант Баттл бегло оценивал каждого, и вот каковы были его мысли: «Предположим, это мисс Олдин. Хладнокровная особа и, надо отметить, определенно очень неглупая женщина… Не так-то легко будет пробить ее броню. Мужчина за ней – темная лошадка, – покалеченная рука, непроницаемое лицо, возможно, страдает комплексом неполноценности. Далее, я полагаю, первая жена – напугана до смерти, – да, да, очень сильно напугана. Как-то странно она держит чашку с кофе. Следующий сам мистер Стрендж; где-то я видел его прежде. Он весь трясется – нервишки пошаливают. Рыжеволосая яркая девица – чертовски темпераментна. В голове ее, возможно, тоже черти водятся».
Пока Баттл делал свои критические умозаключения, инспектор Лич произносил маленькую официальную речь. Мери Олдин представила всех присутствующих поименно.
В заключение она сказала:
– Конечно, это было для нас ужасным потрясением, но мы постараемся помочь вам, чем только сможем.
– Для начала нам необходимо выяснить, – сказал Лич, поднимая руку с клюшкой, – кому принадлежит эта клюшка. Кто-нибудь может ответить?
Тихо вскрикнув, Кей сказала:
– Какой ужас! Неужели этой… – Она не договорила.
Невиль встал и, обойдя вокруг стола, подошел к Личу:
– Похожа на мою. Могу ли я поближе рассмотреть ее?
– Да, теперь можете, – сказал инспектор Лич. – Пожалуйста, возьмите ее.
Его многозначительно сказанное «теперь», казалось, не произвело никакого впечатления на присутствующих. Невиль осмотрел клюшку.
– Мне кажется, ниблик из моего набора, – сказал он. – Я могу уточнить это через пару минут. Пойдемте со мной, если желаете.
Полицейские последовали за ним к вместительному чулану под лестницей. Он открыл дверь, и в глазах Баттла буквально зарябило от хаотического изобилия теннисных ракеток. Его былое недоумение тут же прошло – он вспомнил, где видел раньше Невиля Стренджа.
– Сэр, – быстро сказал он, – я не раз видел вашу игру в Уимблдоне.
– Да? Вполне возможно, – сказал Невиль, слегка повернув голову.
Он отбросил в сторону несколько ракеток. Под ними, привалившись к рыболовным снастям, стояли два мешка с клюшками для гольфа.
– В гольф играем только моя жена да я, – пояснил Невиль. – Вот это, по-моему, мужские клюшки. Да, точно – это мой набор.
Он вытащил мешок, вмещавший по меньшей мере четырнадцать клюшек.
«Такие спортивные парни, – подумал Лич, – обычно крайне высокого мнения о собственной персоне. Ох и достается же, наверное, от него мальчикам, прислуживающим при игре в гольф».
– Это набор нибликов от Уолтера Хадсона из Сент-Эсберта, – сказал Невиль.
– Благодарю вас, мистер Стрендж. Это может помочь нам решить один вопрос.