– Слезами горю не поможешь, – жестко добавил Мейсон. – Помощь придет к вам, если вы будете шевелить мозгами и следовать моим указаниям. Не признавайтесь, что были в отеле «Бридмонт» или зарегистрировались где-то под чужим именем. Не говорите ничего, кроме того, что наняли меня и не ответите ни на один вопрос без моего присутствия и моих советов. Можете лишь горько жаловаться репортерам, что хотели бы все рассказать, но я вам не позволяю. Все ясно?
Она кивнула.
– Хорошо, – сказал Мейсон. – С предварительными переговорами покончено. Теперь еще кое-что…
В дверь властно постучали.
– Кто знает, что вы здесь? – осведомился Перри Мейсон.
– Никто, кроме вас.
Адвокат подал ей знак молчать и задумчиво нахмурился, глядя на дверь.
Стук повторился – на сей раз он звучал громче и настойчивей.
– Думаю, – тихо сказал Мейсон, – вам пора взять себя в руки. Помните, что ваша судьба зависит только от вас. Если вы сумеете сохранить самообладание, я смогу вам помочь.
Он подошел к двери и, отодвинув засов, открыл ее. Сержант Голкомб, позади которого стояли еще двое мужчин, изумленно уставился на Мейсона.
– Что вы тут делаете? – осведомился он.
– Разговариваю с моей клиенткой Бесси Форбс, вдовой Клинтона Форбса, проживавшего на Милпас-драйв, 4889, под именем Клинтона Фоули. Вас удовлетворяет такой ответ?
Сержант шагнул в комнату.
– Еще как, – сказал он. – Теперь я знаю, где вы взяли этот платок. Миссис Форбс, вы арестованы за убийство Клинтона Форбса. Предупреждаю, что все, сказанное вами, может быть использовано против вас.
Перри Мейсон мрачно посмотрел на сержанта.
– Не беспокойтесь, – заверил он. – Она ничего не скажет.
Перри Мейсон вошел в свой офис пружинистой походкой, чисто выбритым. Глаза его блестели. Он застал Деллу Стрит погруженной в утренние газеты.
– Ну, Делла, какие новости? – спросил адвокат.
Она озадаченно посмотрела на него:
– Ты намерен позволить им это?
– Что именно?
– Арестовать миссис Форбс.
– Я не могу этому помешать. Ее уже арестовали.
– Ты знаешь, что я имею в виду. Ты собираешься позволить им обвинить ее в убийстве и держать в тюрьме до начала суда?
– Я не могу этому помешать.
– Тебе известно не хуже меня, – продолжала Делла, отодвинув газету и поднявшись, – что Клинтона Фоули, или Клинтона Форбса, если ты предпочитаешь называть его настоящим именем, убил Артур Картрайт.
– Ты в этом уверена? – улыбнулся Мейсон.
– Настолько уверена, что не вижу смысла об этом говорить.
– Вот и не надо.
Делла покачала головой.
– Я верю в тебя, шеф, – сказала она. – Я знаю, что ты всегда поступаешь справедливо. Можешь сколько угодно изощряться в остроумии, но тебе не удастся убедить меня, что справедливо позволить этой женщине сидеть в тюрьме и дать Артуру Картрайту лишнее преимущество перед полицией. Рано или поздно все выяснится. Почему бы не предоставить этой женщине шанс и не рассказать сразу все как есть? У Картрайта и так преимуществ более чем достаточно, а ты становишься почти соучастником убийства.
– Каким образом?
– Утаивая от полиции информацию о мистере Картрайте. Ты отлично знаешь, что он намеревался убить Клинтона Фоули.
– Это ничего не значит, – медленно возразил Перри Мейсон. – Картрайт мог хотеть убить Фоули, но это не означает, что он его убил. Нельзя обвинять человека в убийстве, не имея доказательств.
– Доказательств! – воскликнула Делла. – Какие еще доказательства тебе нужны? Этот человек пришел сюда и почти сказал тебе, что собирается совершить убийство. Потом он присылает письмо, свидетельствующее, что он усовершенствовал свои планы и готов действовать. Вслед за этим Картрайт исчезает, а человек, который дурно с ним обошелся, найден убитым.
– Не ставишь ли ты телегу впереди лошади? – осведомился Мейсон. – Не следовало бы сказать, что Картрайт убил человека, а потом исчез, если ты хочешь, чтобы обвинение звучало убедительно? Разве не странно звучит, что он исчез и его враг найден убитым после этого, а не наоборот?
– Такая казуистика хороша для разговора с присяжными, – сказала Делла, – но меня тебе не одурачить. Тот факт, что Картрайт составил завещание и отправил тебе деньги, показывает, что он готовился к последнему акту своей кампании. Ты знаешь, что это за акт, не хуже меня. Картрайт наблюдал и шпионил за человеком, который разрушил его семью, ожидая возможности дать знать о своем присутствии жене. Такая возможность представилась. Он забрал жену из дома Фоули и поместил ее в безопасное место, а потом вернулся, сделал свое дело и присоединился к ней.
– Не забывай, – напомнил Мейсон, – все, что я знаю, доверено мне Картрайтом как адвокату и составляет профессиональную тайну.
– Возможно, но ты не должен позволять, чтобы невинную женщину обвиняли в преступлении.
– Я и не позволяю.
– Нет, позволяешь! Ты посоветовал ей молчать. Она хочет рассказать свою историю, но не осмеливается, потому что ты ей запретил. Ты представляешь ее интересы и все же допускаешь, чтобы ее ложно обвинили, дабы другой твой клиент мог спастись.
Мейсон вздохнул, улыбнулся и покачал головой.
– Давай поговорим о погоде, – предложил он. – Это более ощутимо.
Делла возмущенно посмотрела на него.
– Я преклоняюсь перед тобой, Перри Мейсон, – сказала она. – Ты самый умный и способный человек из всех, кого я знаю. Ты совершал чудеса, но сейчас поступаешь несправедливо, подвергая риску женщину, чтобы защитить интересы Картрайта. Рано или поздно его все равно поймают и отдадут под суд, а ты полагаешь, будто укрепил его позиции, временно пустив полицию по ложному следу.
– Ты поверишь мне, – спросил Мейсон, – если я скажу, что ты несешь околесицу?
– Нет, потому что знаю, что это не так.
Мейсон агрессивно выпятил подбородок и сверкнул глазами.
– Делла, – сказал он, – полиция могла бы выдвинуть против Картрайта убедительное обвинение на основании косвенных улик, если бы знала столько же, сколько мы. Но не обманывай себя, думая, что им не удастся на таких же основаниях выдвинуть обвинение против Бесси Форбс.
– Но ты говоришь только об обвинениях, – возразила она. – Артур Картрайт виновен, а Бесси Форбс – нет.