На обычном человеческом языке это звучало примерно так: «…невыявленная слабость стенки артерии, которая по непонятным причинам вдруг разорвалась, вызвав внезапную смерть». Смерть, которую невозможно было предвидеть заранее. Иными словами, никто не мог даже представить, что эта шестилетняя девочка вдруг упадет на землю и забьется в судорогах, хотя только что она как ни в чем не бывало вовсю колошматила и таскала за волосы свою сверстницу Роуан. Несчастному ребенку уже ничем нельзя было помочь: кровь хлынула из носа и ушей, глаза закатились… Поэтому взрослые поспешили увести остальных детей в класс, подальше от печального зрелища.
– Бедняжка Роуан, – утешала ее потом учительница. – Ты должна понять, что у этой девочки было заболевание, о котором врачи не знали. Она могла умереть от него в любую минуту. А то, что это случилось во время вашей драки, не более чем совпадение.
Именно тогда Роуан осознала бесспорную истину – ту единственную истину, которая никогда не откроется учительнице и которая состояла в том, что виной всему была… Роуан. Именно она погубила девочку.
От подобного легко отмахнуться: дети склонны брать на себя вину за происшествия, сути которых не понимают. Но все дело в том, что, едва девочка повалилась на гудрон игровой площадки, Роуан испытала какое-то странное внутреннее ощущение. Впоследствии, перебирая в уме подробности давнего происшествия, она пришла к выводу: охватившее ее в тот момент и словно выплеснувшееся наружу ощущение в чем-то сродни сексуальному возбуждению. При виде лежавшей на спине обидчицы у Роуан как будто сработало диагностическое чутье, подсказавшее, что девочка умрет.
Как бы то ни было, Роуан сумела забыть про этот случай. Грэм и Элли, как и полагалось заботливым, по калифорнийским понятиям, родителям, водили ее к психиатру. Она играла с его куклами – маленькими игрушечными девочками, говорила то, что психиатр хотел от нее услышать, а тем временем люди то и дело умирали от «ударов».
Через восемь лет после происшествия в школе на пустынной дороге, вьющейся меж холмов Тайбурона, вылезший из «джипа» мужчина зажал Роуан рот и гадким голосом – вкрадчивым и исполненным наглости – произнес:
– Только попробуй пикнуть, милашка.
Ее приемным родителям и в голову не приходило провести параллель между гибелью той маленькой девочки и внезапной смертью напавшего на Роуан насильника как раз в тот момент, когда она отчаянно боролась, пытаясь вырваться из его цепких рук. Тогда ей вновь довелось испытать уже знакомое необычное, острое ощущение: гнев буквально захлестнул Роуан, заставляя цепенеть тело и лишая ее способности ясно мыслить. Все кончилось тем, что мерзавец вдруг ослабил хватку и уткнулся лицом в руль…
В отличие от остальных Роуан со спокойной уверенностью связала оба случая воедино. Разумеется, не сразу, не тогда, когда, с силой рванув дверцу «джипа», с криком понеслась по дороге, – в те минуты она даже не сознавала, что спасена. Свои умозаключения Роуан сделала уже дома, после ухода дорожного патруля и криминалистов. Лежа в темноте, она размышляла в одиночестве и в конце концов поняла, что смерть насильника была вызвана ею.
Между тем случаем и смертью Грэма пролегло еще почти пятнадцать лет… Элли умирала от рака и была слишком слаба и измучена, чтобы делать какие-либо сопоставления. А Роуан, конечно же, не собиралась, подвинув стул к постели матери, присесть рядом и сказать что-нибудь вроде: «Мама, мне кажется, его убила я. Он постоянно обманывал тебя, хотел развестись. Даже не мог подождать каких-нибудь два месяца – два несчастных месяца, оставшиеся до твоей смерти».
Такая картина могла возникнуть лишь в ее воображении – узор мыслей, хрупкий, как паутина. Но мысленная картина – это еще не намерение. Картины и узоры могут возникать в голове когда угодно и оставаться там на длительное время, а намерение должно быть спонтанным и быстровыполнимым.
«Ты не посмеешь это сделать! Ты не посягнешь на жизнь!» Она раз и навсегда запретила себе вспоминать о драке с девочкой и даже о сражении с насильником в «джипе». И уж тем больший ужас вызывали у нее воспоминания о последнем разговоре с Грэмом.
– Как это понимать – ты «подготовил все необходимые бумаги»? – спросила тогда ошеломленная Роуан. – Ведь Элли умирает! И ты рассчитываешь на мою поддержку?
Грэм схватил ее за руки и попытался поцеловать.
– Роуан, я люблю тебя. Но она уже не та женщина, на которой я женился.
– Вот оно что! Не та женщина, которую ты обманывал в течение тридцати лет?
– Там, в спальне… она… она уже не человек… А я хочу помнить ее такой, какой она была…
– И ты осмеливаешься говорить это мне?…
На какое-то мгновение его глаза остановились, а с лица исчезла презрительная гримаса. Люди всегда умирают с умиротворенным выражением лица. И у того человека в «джипе», готового ее изнасиловать, лицо вдруг стало таким отрешенным…
В ожидании приезда «скорой помощи» Роуан успела склониться над Грэмом и приложить к его голове стетоскоп. Она услышала совсем тихий звук, настолько слабый, что не каждый врач смог бы его расслышать. Но Роуан отчетливо различила его – шум устремившегося в одну точку потока крови…
Никому и в голову не пришло в чем-либо ее обвинить. Да и на каком основании?! Она же сама врач и находилась рядом, когда случился весь этот «ужас». Бог свидетель, она сделала все, что смогла.
Разумеется, все знали, что Грэм был весьма далек от идеала: и его коллеги-адвокаты, и секретарши, и даже его последняя пассия, эта маленькая дурочка Карен Гарфилд, без зазрения совести притащившаяся потом в их дом, чтобы попросить какую-нибудь из его вещей «на память». Все, кроме жены Грэма. Но его смерть не вызвала ни малейшего подозрения. С какой стати? Человек умер от вполне естественных причин как раз в тот момент, когда уже совсем было собрался сбежать, прихватив с собой кругленькую сумму, унаследованную женой, и двадцативосьмилетнюю идиотку, которая уже успела продать свою мебель и купить два авиабилета на рейс до Санта-Крус.
Однако смерть Грэма была вызвана отнюдь не естественными причинами.
К тому времени Роуан уже успела освоиться со своим диагностическим чутьем, постоянно развивала его и совершенствовала. И едва она положила руку на плечо Грэма, оно подсказало ей: смерть нельзя назвать естественной.
Казалось бы, достаточно одного этого. И все же а вдруг она ошибается? А что, если речь идет о простом совпадении? Что, если она всего-навсего обманута хитросплетением событий?
Допустим, она встретится с Майклом Карри. Допустим, он возьмет ее за руку, а она закроет глаза и станет вспоминать обстоятельства тех смертей. Возникнут ли перед его мысленным взором те же картины, что довелось увидеть ей, или ему откроется объективная истина: «Ты их убила»? Стоит все же рискнуть…