— Пижоны дешевые! — легко уклоняясь от летящей на излете стрелы, Андрей заглянул в вигвам и приказал новоявленным артиллеристам убрать полог и жерди. Парни исполнили все проворно и быстро, а исполняющий обязанности сержанта Синяя Молния, вытянувшись, доложил, как учили:
— Расчет к бою готов, сэр!
— Заряжай! — распорядился Громов.
Расчеты проворно зарядили все четыре орудия, уже нацеленные на середину реки, где, в клочьях плывущего тумана показались плывущие орды врагов.
— Первое и второе ор-рудия-я-я… Огонь! — сплюнув, Андрей отдал приказ.
Две пушки, подпрыгнув, изрыгнули пламя, окутались клубами густого дыма. Ядра ударили в скопление плотов и лодок, сея вокруг разрушение и смерть.
— Заряжай! Четвертое-третье — огонь!!!
Пушки грянули одновременно — бабах!!!
— Заряжай!
Вновь установив отброшенные отдачей орудия на позиции, пушкари ловко прочистили банником стволы, забили картузы с порохом, пыжи, закатили ядра. Канониры — Синяя Молния и Желтая Сова — с тлеющими фитилями в руках застыли в ожидании приказа. Ветер развеял дым.
— Огонь!
Снова дернулись, подпрыгнули пушки, просвистев в воздухе, ядра угодили в цель! Да и трудно было бы промахнуться по такому-то скопищу!
С реки донесся злобный вой, видно было, как ямаси направили часть лодок в сторону… туда же Громов велел повернуть орудия, на этот раз зарядив их картечью.
— К выстрелу готовы, сэр!
— Огонь!
С ужасающим воем картечь просто смела уже готовых выбраться на песчаную косу дикарей, остальное завершили лучники и стрелки Красной Сосны. Основные силы врагов так и не смогли высадиться на берег и, подгоняемые огнем пушек и мушкета Сильного Кулака, повернули свои плавсредства обратно, что защитники селения встретили бурными воплями.
— Они вернутся, — подойдя, промолвил суб-лейтенант. — Даже могут попытаться напасть ночью… ближе к утру.
— Я б на их месте просто высадился чуть выше по течению, — Андрей задумчиво посмотрел на реку. — Потом прошел бы вдоль берега, по кустам, и напал растянутой цепью.
— Думаю, они так и сделают, — поправив отвороты кафтана, согласно кивнул вождь. — Да и сделали бы, если б знали про пушки.
— Теперь — знают.
— Но и мы ждем подкрепления буквально со дня на день, — Красная Сосна усмехнулся, глядя на беспорядочно отступающих врагов. — Здесь примерно пятьсот ямаси… А к нам придет целый полк! Настоящие английские солдаты с мушкетами… не такими мощными, конечно, как у моего сержанта, но все же.
— Да уж, мало врагам не покажется! — улыбнулся Громов. — Если только помощь вовремя придет.
— Придут, — уверенно отозвался индеец. — По времени — уже должны бы. Может быть, завтра. Или сегодня уже.
На ночь по берегу реки были выставлены усиленные караулы, последний — километрах в трех выше по течению, так что новое нападение ямаси, уж по крайней мере, не явилось бы внезапным.
Развернув в нужную сторону пушки и оставив дежурных по расчету, Андрей отправился отдыхать в свою хижину, где его уже ждали Бьянка и Том.
— О, Пресвятая Дева! — стоя на коленях, истово молилась девушка. — Покарай этих проклятых язычников, не дай им победить.
Опустившись на циновку, Громов прижал баронессу к себе и тихо спросил:
— Ну как ты, милая?
— Ничего, — устало прикрыв глаза, шепотом отозвалась Бьянка. — Одежду вот разорвали. — Она показала на блузку, завязанную на животе узлом. — Все пуговицы отлетели. Надо бы спросить, пришить.
— Я спрошу, мэм! — Том встрепенулся и вскочил на ноги. — Я видел у индейцев… знаю… Сбегаю прямо сейчас!
Не дожидаясь ответа, парень махнул рукой и выбежал из хижины.
Вечерело, но на улице еще было достаточно светло — ветер разогнал облака, и выглянувшее солнце быстро разогрело воздух градусов до семнадцати.
— Милая моя, — Андрей нежно поцеловал девушку в губы и прошептал: — Представляю, как ты испугалась тех раскрашенных дикарей!
— Что ты, вовсе нет, — тихо рассмеялась Бьянка. — Просто не успела. Да и я ж все-таки дворянка, не к лицу мне пугаться каких-то там дикарей!
Обняв любимого, юная баронесса принялась целовать его в шею, в щеки, в губы, рука Громова скользнула вниз, погладила нежную девичью кожу на пояснице… Затем, словно бы сам собою, развязался узел рубашки, и Андрей принялся целовать упругую, трепетно вздымающуюся грудь. На тронутой нежным загаром шейке блеснул образок Пресвятой Богоматери Тихвинской… Нержавеющая сталь! Подарок Громова…
Обрезанные джинсы полетели в сторону, послышался томный вздох… вскоре перешедший в стоны…
— Ой! — возникший на пороге Том тут же ретировался обратно.
Влюбленные живо оделись, и выглянувший на улицу Громов негромко позвал негра:
— Э-эй! Ты где там, парень?
Уже стало темно, пусть и не совсем так, как ночью, но все же. Тем более что здесь, как и везде на юге, сумерки долго не держались, быстро переходя в самую непроглядную тьму.
— Я здесь, — Том выглянул из травы.
— И чего ж ты там прячешься? — удивился Андрей.
— Боюсь! — честно признался чернокожий.
— Все боятся… Хоть и не говорят.
— Нет, не диких индейцев — белых! — Том затравленно оглянулся по сторонам. — Понимаете, сэр, там пришла подмога из Чарльз Тауна, целый полк…
— Ну слава богу! — с облегчением рассмеялся Громов. — Теперь-то уж никакие дикари нам не страшны.
— Да, это хорошо… наверное… — тревожный шепот негра чем-то походил на шуршание камыша. — Только не для меня!
— Но…
— Прибывшими из Каролины войсками командует полковник Джереми Роджерс!
— Хм… — Андрей ненадолго задумался. — Не слышал о таком! Хотя… тьфу! Ну конечно же… Твой плантатор, так?
— Увы, — беглый раб развел руками. — Вас, кстати, звали на ужин в шатер вождя. Там будет и полковник Роджерс, и его офицеры, даже священник.
— Священник? — выглянув из хижины, насторожилась Бьянка.
— Да, он прибыл с войском, — подтвердил Том. — Говорят, один из самых влиятельных в городе людей… из тех, что хотят, чтоб Чарльз Таун и весь юг Каролины стали бы отдельной колонией. Отец Джозеф, так его зовут.
— Отец Джозеф?!!!
— Да, так… худощавый такой, по виду — настоящий фанатик! Отец Джозеф Тейн… Стен…
— Стейнпоул!
Громов и баронесса хором произнесли имя своего давнего врага, священника англиканской церкви и одного из столпов Чарльз Тауна, гнусного извращенца и ханжу, едва не отправившего Бьянку на костер по обвинению в колдовстве. Так ведь и сжег бы, кабы не Андрей!