— Лучше отдохнем, — честно признался Громов. — Пожалуй.
— Ну как хотите! Чао!
Махнув на прощанье рукой, девушка улыбнулась и убежала. Заурчав двигателем, отъехал от дома «Плимут».
— Какие славные люди, — рассматривая принесенные платья, тихо протянула Бьянка. — Нет, в самом деле, славные. К нам — как к родным… Не всякий так вот сможет! В свой дом пустили, оставили… Совсем не боятся, что украдем что-нибудь.
— Так мы ведь вроде бы на воров и не похожи, — натянув джинсы, Андрей хохотнул, глядя, как баронесса рассматривает белые шортики.
— Это… надеть, да?
— Ну если хочешь…
— Я бы лучше платье какое-нибудь… Ой… что ты делаешь… что ты…
Погладив девушку по спине, Громов привлек ее к себе, поцеловал грудь, кончиком языка лаская ставшие упругими сосочки…
— Ах, милый…
Затем оба улеглись на диван, сливая в поцелуе губы… Рука Андрея, пробежав по спине девушки, скользнула к лону. Скрипнули пружины…
— Ой…
— Тебе больно?
— Нет! Что ты! Ах…
Нет, диван все же не развалился, выдержал, хоть напор и оказался силен и неудержим, как торнадо! Как сияли глаза! И от сплетенных молодых тел, казалось, исходило сияние, то самое, которое некоторые называют неземным сиянием любви, а еще — колдовским, волшебным… За что в старые времена запросто можно было угодить на костер, а ныне… ныне — разве что под завистливые взгляды ханжей.
— Славные люди… — расслабленно глядя в потолок, повторила юная баронесса. — Это и есть — люди твоего мира, о котором ты говорил?
— Да.
— Если так — то он мне уже нравится. Нравится, несмотря на ту самобеглую повозку с ужасным запахом… Как ловко управлялась с ней эта девушка, Магдалина!
— А ты хочешь научиться так же?
— Я?!
— Ну да. Ты. Ничего такого сложного в этом нет, вышивать бисером — куда сложнее.
— Уж ты скажешь… А я смогу?
— Конечно, сможешь! Ты ж у меня смелая.
— Смелая… да-а… И все же для начала надо как-то постепенно привыкнуть… Эти солдаты, — помолчав, вдруг вспомнила девушка. — Зачем они за нами гнались? Или их послали по велению отца Джозефа Стенпоула?
— Нет. Никакого отца Джозефа здесь нет! — Андрей с нежностью погладил Бьянку по руке. — И этот город, не тот Чарльз Таун, который ты знаешь. Совсем другой!
— И мы здесь будем жить?
— Попытаемся. И знаешь, думаю, у нас все получится, ты только верь мне, ладно?
Баронесса выбрала для себя белое, в крупный синий горошек, платье, простенькое, но со вкусом, девушку лишь несколько смущали слишком уж оголенные — гораздо выше колен — ноги, впрочем, к этому она быстро привыкла. Красивых-то ножек чего стесняться-то?! Наоборот — пусть завидуют, восхищаются!
— Какая же ты у меня красивая! — одев оказавшиеся коротковатыми джинсы и растянутую желтую майку с эмблемой «Юнайтед Фрут компани», искренне восхитился молодой человек. — Там, в прихожей, зеркало — посмотрись, причешись.
— А и правда! Так что солдаты? Все никак не могу забыть.
— Они просто выслеживали тех, кто купался нагишом.
— А что, здесь так нельзя?
— В людных местах — нет.
— Хм… Так в людных-то нагишом никто и не станет! Ой… а платье-то мое…
— Что, разве не красиво?
— Да красиво, — оторвав взгляд от зеркала, девушка смущенно посмотрела на свои ноги. — Только оно… ну, как ночная рубашка!
— Не переживай! — весело рассмеялся Громов. — Тут все так ходят.
— Да-а-а уж… Я видела — как…
Подойдя к радиоле, Андрей с любопытством осмотрел стопку грампластинок, больших — лонг плеев — и маленьких — на пару песен — синглов. Как и следовало ожидать, все попадались древние — Пресли, «Притендерс», «Дрифтерс», Джейн энд Дин…
— Может, пока музыку послушаем, милая?
— Ты пригласишь музыкантов?!
— Они уже здесь.
— Здесь?!
— Вот в этих конвертах… Сейчас услышишь. А ну-ка…
Включить радиолу молодой человек не успел — снаружи послышался звук мотора и пара коротких гудков. Выглянув в распахнутое окно, Андрей помахал рукою.
— А мы новую пластинку Чабби Чеккера купили! — вылезая из-за руля, похвасталась Лина. — И в прокат заехали — телеприемник взяли.
— Лучше б было в рассрочку купить, — пробурчав, Майк допил бутылку пива и, поставив ее на ступеньки невысокого крыльца, позвал Громова помочь.
Своим дизайном — а, похоже, «сладкая парочка» предпочитала именно такой стиль! — телеприемник (надо же, слово-то какое!) ничуть не уступал радиоле: солидное, покрытое темным лаком дерево — местами, правда, побитое — полукруглый экран, никелированные ручки… и весило сие произведение старинного искусства, надо сказать, немало — с пуд, а то и чуть больше.
Осторожно притащив телевизор в гостиную, Майк с Андреем поставили его на буфетный стол, после чего уселись в кресла пить пиво.
— О!!! — при виде вышедшей из комнаты Бьянки Гонсалес просто не смог сдержать восхищения. — Вот это да!
Лина же хлопнула в ладоши, как всегда и делала, удивляясь чему-нибудь или, вот, восхищаясь:
— Ну подруга! Блеск! Тебе это платье — ну прямо очень идет. А я уж хотела выбрасывать… Кстати, я тоже платья люблю без белья носить. А ты ничего девочка, продвинутая, верно, Майк?
— Бьянка, пиво будешь?
— Да погоди ты со своим пивом, — отмахнулась Лина. — Лучше б еду да продукты из машины принес — я ужин сделаю.
— Сейчас принесу, допью только.
Быстрый Гонсалес «на выход» приоделся в цветастую — с обезьянами и пальмами — безрукавку и светлые джинсы с сандалиями, его же подружка предпочла минимум — белые — довольно забавные — шорты с ярко-красной, завязанной большим узлом на животике рубашкой апаш.
Пока Лина возилась на кухне с ужином — разогревала что-то из банок и жарила на большой сковородке яичницу, — Майк настраивал телевизор… нет, лучше уж именовать сей антикварной аппарат телеприемником.
Приобняв усевшуюся на подлокотник кресла Бьянку, Громов про себя удивлялся: ну надо же, какие их новые друзья упертые! Накупили дорогих старинных вещей и весьма активно ими пользуются. Ну машина — понятно, проехаться на таком авто на зависть соседям — самый шик, ну радио — ясно, что в деревянном-то корпусе звук куда как качественнее и благороднее, нежели в какой-нибудь дурацкой пластмассе… Но телевизор-то! Неужто этот древний аппарат смотреть будут? А, похоже, так оно и есть!
— Я помогу! — соскочив с подлокотника, Бьянка убежала на кухню, словно была не урожденной каталонской аристократкой, а обычной девчонкой.