11 февраля 1897 года, в день смерти матери, Дэниел покинул дом на Сент-Чарльз-авеню, оставив сестру на попечение сиделок и горничных, а сам поселился в роскошном четырехкомнатном номере старой гостиницы «Сент-Луис». Там он начал жить «как король», если судить по рассказам посыльных, водителей такси и официантов, которые получали огромные чаевые от Дэниела и подавали ему дорогие блюда в его гостиной, выходящей окнами на улицу.
Джулиен Мэйфейр был самым частым гостем Дэниела и нередко оставался в его номере ночевать.
Если такое положение дел вызывало у Гарланда или Кортланда неодобрение или какую-либо враждебность, нам ничего об этом не известно. Они стали партнерами в фирме «Макинтайр, Мерфи, Мерфи и Мэйфейр», и после ухода в отставку двух братьев Мерфи и назначения Дэниела на судейский пост Гарланд и Кортланд образовали фирму «Мэйфейр и Мэйфейр». В последующие годы они направили все свои усилия на управление состоянием Мэйфейров и участвовали с Мэри-Бет в различных предприятиях как почти равноправные партнеры; хотя в некоторые свои дела Мэри-Бет не посвящала ни Гарланда, ни Кортланда.
К этому времени Дэниел уже крепко пил, так что служащим отеля часто приходилось помогать ему добираться до номера. Кортланд тоже все время приглядывал за ним, а когда Дэниел приобрел автомобиль, Кортланд без конца предлагал отвезти его домой, чтобы уберечь от аварии, в которой он мог бы погибнуть или кого-нибудь покалечить. Видимо, Кортланд испытывал к Дэниелу большую симпатию. Он все время защищал Дэниела перед другими родственниками, и с течением лет необходимость в такой защите все возрастала.
У нас нет данных о том, что Мэри-Бет поддерживала с Дэниелом знакомство в этот период. Она уже достаточно активно занималась бизнесом, но у семьи всегда было много юристов, деловых партнеров, и нам не известны факты, свидетельствующие о том, что Дэниел заходил тогда в особняк на Первой улице. Возможно, его смущали их отношения с Джулиеном, возможно, он придерживался чуть более пуританских взглядов, чем остальные любовники Джулиена.
Но он, безусловно, был единственным любовником Джулиена, о котором мы знаем, что он сделал собственную профессиональную карьеру.
Каково бы ни было объяснение, он познакомился с Мэри-Бет Мэйфейр в конце 1897 года, и описание этой встречи в Сторивилле, полученное от Ричарда Ллуэллина, – единственное, которым мы располагаем. Мы не знаем, действительно ли они сразу полюбили друг друга, как утверждает Ллуэллин, зато нам известно, что Мэри-Бет и Дэниел начали часто появляться в обществе вместе.
Мэри-Бет было к тому времени около двадцати пяти лет, и она проявляла чрезвычайную самостоятельность. Не секрет, что малышка Белл – ребенок таинственного шотландского лорда Мэйфейра – родилась не совсем полноценной. Очень милая и дружелюбная, она явно была не способна научиться простейшим вещам и всю жизнь реагировала на происходящее очень эмоционально, как четырехлетний ребенок, – во всяком случае, так в дальнейшем говорили ее родственники, которым не хотелось использовать слово «слабоумная».
Все знали, конечно, что Белл не подходила на роль главной наследницы легата, так как она не могла выйти замуж. В то время родственники обсуждали эту проблему совершенно открыто.
Другим предметом разговора служила еще одна семейная трагедия – разрушение плантации Ривербенд, поглощенной рекой.
Дом, построенный Мари-Клодетт еще до начала века, был сооружен на кусочке земли, выступающем в реку, и где-то около 1896 года стало ясно, что река вознамерилась забрать себе этот участок. Перепробовали все, но изменить что-либо оказалось невозможным. Пришлось построить неподалеку дамбу, а затем все-таки покинуть дом, земля вокруг которого медленно уходила под воду; однажды ночью дом обрушился в топь, и через неделю от постройки и следа не осталось, словно ее никогда и не было.
Для Мэри-Бет и Джулиена это явилось, несомненно, настоящей трагедией. В Новом Орлеане много говорили о том, что они консультировались с инженерами, пытаясь отвратить неминуемое. Во всех обсуждениях принимала участие престарелая мать Мэри-Бет, Кэтрин, которой не хотелось переезжать в Новый Орлеан – в дом, построенный для нее много лет назад Дарси Монеханом.
В конце концов Кэтрин пришлось накачать успокоительным, чтобы перевезти в город, но, как уже говорилось ранее, она так и не оправилась от потрясения и вскоре совсем обезумела – бродила вокруг дома по саду, вела бесконечные разговоры с Дарси, повсюду разыскивала свою мать, Маргариту, и то и дело выворачивала содержимое всех комодов в доме в поисках вещей, которые она якобы потеряла.
Мэри-Бет терпела ее, тем не менее однажды все-таки повергла лечащего врача в ужас, высказавшись, что она рада сделать для матери все, что угодно, но не находит старуху с ее болячками «особо занятной», и хорошо бы дать матери какое-нибудь лекарство, чтобы та вела себя потише.
Джулиен присутствовал при этом и, естественно, счел происходящее очень забавным и разразился приступом смеха, от которого всем стало неловко. Однако он отнесся с пониманием к потрясенному доктору и объяснил тому, что самая большая добродетель Мэри-Бет – всегда говорить правду, каковы бы ни были последствия.
Если Кэтрин и дали «какое-то лекарство», нам ничего об этом не известно. Примерно с 1898 года она начала выходить на улицу, тогда была нанята молодая мулатка, просто чтобы ходить за ней следом. Кэтрин умерла в постели, в задней спальне особняка на Первой улице, в 1905 году, в ночь на 2 января, если быть точным, и, насколько нам известно, ее смерть не была отмечена какой-либо бурей или еще каким-нибудь необычным явлением. Она пролежала в коме несколько дней, как рассказывали слуги, а когда умерла, возле нее были Мэри-Бет и Джулиен.
15 января 1899 года в церкви Святого Альфонса прошла роскошная свадьба: Мэри-Бет вышла замуж за Дэниела Макинтайра. Интересно отметить, что до этого времени семья молилась в церкви Нотр-Дам (одной из трех французских церквей прихода), но для свадьбы была выбрана ирландская церковь, и впоследствии Мэйфейры посещали все службы в церкви Святого Альфонса.
Дэниел, видимо, был в дружеских отношениях с ирландско-американскими священниками прихода и не скупился на пожертвования. Кроме того, одна из его родственниц примкнула к сестрам милосердия, преподававшим в местной школе.
Поэтому можно предположить с большой долей вероятности, что идея перехода к ирландской церкви принадлежала Дэниелу. Также мы можем быть почти уверены, что Мэри-Бет была безразлична к подобным вещам, хотя и посещала церковь со своими детьми, внучатыми племянниками и племянницами; впрочем, верила она или нет, неизвестно. Джулиен никогда не посещал церкви, за исключением свадебных церемоний, похорон и крестин. Он, по-видимому, тоже предпочитал церковь Святого Альфонса более скромной французской Нотр-Дам.