— Похоже, — сказал он, — сколь бы высоко ни было твое мнение о хроссаках, доверять им можно лишь до определенной степени!
— Если я чему-то и научился в жизни, — ответил Дизм, — то тому, что доверять можно любому человеку до определенной степени. — Показав на лежавшие в углу одеяла Тарры сокровища, он высыпал их в сумку. — Оставь их себе, — сказал он. — Почему бы и нет? И возьми их с собой на свой уступ, где будешь спать — туда, где бедный, пузатый и кривоногий старик не сможет до тебя добраться и придушить в темноте. Но не говори мне ничего о доверии или недоверии, Тарра Хаш…
Тарра покраснел, но промолчал. Честно говоря, удар старого Дизма попал в цель — хроссак действительно принял меры предосторожности, прежде чем лечь спать, и у него тоже имелось немало подозрений. Слава богам, что старый лис не видел, как он шел за ним следом, иначе наверняка бы все кончилось настоящим скандалом!
Так или иначе, и Тарра, и Дизм больше ничего не сказали друг другу, и, посидев немного молча, оба начали готовиться ко сну. Хроссак нашел себе гладкое углубление в камне неподалеку, но достаточно далеко от водяных брызг и еще сохранявшее тепло солнца, где и улегся, накрывшись одеялом. Хадж Дизм, зевая, удалился в сторону ивовых зарослей, где какое-то время шуршал ветками, пока не устроился. Уже перед сном у них состоялся еще один короткий разговор.
— Когда тебе нужен мой ответ? — негромко спросил Тарра.
— Самое позднее завтра, иначе к полудню я уйду один. Но даже если так, в знак моей доброй воли оставь себе эту сумку. Пусть она напоминает тебе о единственном шансе в жизни, который ты упустил. Ты получил кротовую кучку, а мог бы иметь гору.
На этом разговор закончился. Но, ни тот, ни другой так и не заснули.
III
С точки зрения Тарры, старик, похоже, был с ним честен, но все-таки кое-что, а может быть, и многое его беспокоило. Например, желтоватый цвет морщинистой кожи Дизма. Хотя Тарра не мог представить, почему его должны волновать обычные признаки возраста и немощи. И еще голос, похожий на хриплое кваканье хриссанской кроталы. Какая-то болезнь? Да и само имя Хадж Дизм, вероятнее всего, могло принадлежать жителю холодной Хриссы или Эйфры, а тамошние обитатели редко путешествуют в одиночку, холодные и неприступные, словно лед с Большого Ледяного барьера или Холодного моря. И, тем не менее, старик утверждал, что стремится в Клюн, город философов, где зимой теплее, чем даже в середине лета в Хриссе, благодаря мягким течениям Восточного океана. Или, возможно, устав от вечных льдов и морозных пустынь, Дизм попросту решил дожить остаток своих дней в роскоши у теплого моря?
Но что случилось с теми двоими, бежавшими с осажденного разбойниками каравана? Старый Дизм сказал о них крайне мало, и, похоже, даже об этом жалел! Так или иначе, если ему хотелось попасть в Клюн через Хланги, зачем идти таким путем, вокруг южной оконечности гор Лохми, по сути, совсем в другую сторону?
И, наконец, зачем он показывал Тарре даже часть своих сокровищ? Почему бы просто не предложить ему хорошую плату за охрану в пути через бесплодные земли до Кланги, а оттуда в Клюн? Наверняка так было бы разумнее…
Вот какие мысли не давали Тарре заснуть, но Хадж Дизм думал совсем о другом. Если хроссака мучило лишь любопытство, то мысли Дизма были куда мрачнее. Так и не сумев уснуть, он украдкой поднялся посреди ночи словно сгорбленная тень на белых от лунного света камнях, постоял, прислушиваясь к дыханию Тарры, убеждаясь, что тот спит (хотя на самом деле Тарра не спал, и Дизм прекрасно это знал), а затем поднялся по каменным террасам и быстро слился с тенью.
Тарра понаблюдал за ним из-под полуприкрытых век, затем убрал обломок меча обратно в ножны, встал и неслышно двинулся следом. На этот раз он не колебался и не испытывал чувства вины, ибо его предположения насчет Хаджа Дизма уже начали обретать форму, складываясь в единое целое. Тарра пока не мог сказать, какими окажутся последние фрагменты головоломки, когда они встанут на свое место, но уже понимал, что от этого может зависеть его ближайшее — а может быть, и не только — будущее.
Тень Хаджа Дизма двигалась прямо в сторону водопада, на небольшом отдалении от хроссака. На этот раз Тарра увидел, как старик прошел позади сверкающего водяного потока, спиной к утесу, осторожно ступая по каменной полке, а затем скрылся из виду. Тарра подождал, но старик так и не появился по другую сторону. Хроссак раздраженно почесал ссадину на плече, переступил ногами и поправил меч за спиной. Хаджа до сих пор не было видно.
Зажав в руке украшенную драгоценными камнями рукоять меча с несколькими дюймами стали, Тарра пробрался по скальной полке за водопадом и сразу же увидел, куда исчез старый грабитель гробниц. Позади водопада уходила в кромешную тьму высеченная водой за многие столетия влажная пещера. В глубине ее мерцал огонь прикрепленного к стене факела. Пойдя на его свет, Тарра нашел и другие, лежавшие рядом в сухой нише. Взяв один из них и поднеся к пламени, он двинулся по отпечатавшимся в пыли следам, углубляясь в самое сердце утеса. Впереди в затхлом воздухе постоянно висело облачко голубого дыма, подтверждавшее, что здесь только что прошел Дизм.
Проход то сужался, то расширялся, потолок становился то выше, то ниже. Но по мере того, как свет факела позади становился все слабее, пока, наконец, не скрылся за поворотом, и по мере того, как Тарра забирался все глубже и глубже, он начинал понимать, что здесь потрудилась не только природа. Стены украшали высеченные изображения богов и демонов, то и дело попадались вырубленные из сталактитов изваяния королей и королев, сидевших на каменных тронах. Здесь была целая галерея богов — давно забытая или почти забытая мифология — и тех, кто когда-то поклонялся божествам из этого древнего пантеона.
Тарра невольно содрогнулся, пробираясь среди ухмыляющихся горгулий и жутких демонов, мимо гигантских спрутов и увенчанных коронами существ с широко раскрытыми ртами, напоминавших скорее ящериц, чем людей. А после второго поворота он внезапно очутился в большом зале — самом сердце этого тайного, когда-то священного места.
Или все-таки не в самом?
Ибо здесь, где свет факела не достигал потолка, с которого свисали массивные каменные клыки, а сталагмиты образовывали плоские пьедесталы для жутких уродов, каких хроссак даже не мог себе представить, отпечатки ног в пыли вели прямо к центру зала, где горел еще один факел, небрежно воткнутый между когтей каменного человекоящера. А у когтистых ног идола лежали связки сухих палок, на концах смазанных смолой.
Тарра поджег новый факел и прошел еще несколько шагов по следам Дизма, к самому центру зала. Именно тут следы заканчивались или, вернее, уходили вниз!
Между двумя тронами-сталагмитами, на которых восседали крылатые спруты (как было известно Тарре из древних легенд его родины, изображавшие омерзительного бога Ктулху), начинались вырубленные в камне ступени, уходившие по крутой спирали в неведомую бездну. Из зияющей ямы поднимался дым от факела Дизма и слышался стук падающих камней.
Тарра понял, что зашел уже достаточно далеко. Здравый смысл подсказывал ему, что стоит вернуться назад. Но что дальше? Бессмысленно теперь было делать вид, что он не знает о тайне старика, поскольку Дизм наверняка заметил бы отсутствие двух факелов. И в любом случае, хроссаком двигало лишь любопытство, а отнюдь не желание получить больше, чем ему уже предложили. Ему вовсе не хотелось причинять старику какой-либо вред (по крайней мере, на данном этапе), но он не видел и каких-либо причин оставаться в неведении о подземной сокровищнице. К тому же ему хотелось знать, зачем кому-то потребовалось отправляться туда посреди ночи. Что именно влекло старика? Новые сокровища? Но на это наверняка нашлось бы время и позже. К несчастью, Тарра не учел, что алчность некоторых может быть безгранична и для нее не существует пределов!