Вечером после ужина, состоящего из жареной курицы с пастернаком, который она съела без аппетита, они с мистером Блейком сели у камина. Миссис Блейк легла спать. Люси сидела напротив гравера, боком к огню. В дальнем конце комнаты миссис Эмет сидела, свесив голову, и громко храпела. Люси смотрела на пламя, а мистер Блейк пересказывал ей причудливые мифы, которые легли в основу многих его книг. Истории, которые он рассказывал, были похожи на сказки, полные аллегорий. В них странным образом переплетались имена мифических и классических героев, некоторые были даже из Библии. Люси не запомнила имена и сражения, но истории посвящались темам, которые занимали мистера Блейка: борьба человеческого духа против гнета жестоких и противоестественных законов и обычаев, борьба божественной правды с сатанинским разумом. Пусть детали ускользали от ее внимания, Люси завораживало воодушевление в голосе мистера Блейка. Она восхищалась и немного завидовала тому, что он так взволнован собственными сочинениями.
Люси почувствовала, что ее клонит ко сну. Объяснялось это не тем, что мистер Блейк был плохим рассказчиком, скорее его присутствие действовало на Люси успокаивающе, к тому же в удобном кресле у огня было тепло и уютно. Она не спала, а дремала, и слова мистера Блейка приобретали иное, неожиданное значение. Она грезила наяву.
Мистер Блейк замолчал, и Люси тотчас проснулась. В комнате, в пустом до этого кресле, напротив Люси и мистера Блейка, в стороне от камина сидел кто-то еще. Люси замигала, не веря своим глазам. Этим человеком был сам Лудд. До этого она не видела его так близко и так ясно. Комната была хорошо освещена, и он не исчезал из поля зрения, как было, когда она встречалась с ним раньше. Но все равно он не присутствовал здесь полностью. Он не был прозрачным или иллюзорным, как, многие думают, должен выглядеть призрак. Скорее, смотреть на него было подобно тому, как смотреть на огонь. Смотреть долго было трудно — если смотреть прямо, от напряжения мутнело в глазах, и она обнаружила, что лучше всего смотреть уголками глаз.
У мистера Блейка таких трудностей, похоже, не возникало. Люси видела, что он смотрел на пришельца прямо и мигал от изумления.
Миссис Эмет проснулась и тоже смотрела на него во все глаза.
— Гляньте, — сказала она, будто перед ней была собака, которая показывала ловкий трюк. — Надо же.
— Все зависит от вас, — сказал Лудд, обращаясь к Люси.
— Вы думаете, что я этого не знаю? — ответила она и сама удивилась, сколько горечи было в ее голосе.
— Надеюсь, знаете, — сказал Лудд странно глухим голосом. — Надеюсь, вы понимаете, что случится, если вы проиграете. Этого нельзя допустить.
— Мы с вами поддерживаем разные силы, — сказала Люси. — Вы повинны в смерти мистера Персиваля. Вы намеревались обречь на смерть сотни людей, вызвав бунт и неповиновение.
— Мы считали это необходимым, — сказал Лудд. — Нам не удалось поднять восстание. Теперь ваша роль становится еще более значимой.
— Что будет, если мисс Деррик не встанет на вашу сторону? — спросил мистер Блейк.
— Смерть, — сказал Лудд. — Кровь. Машины. Порабощение. Конец всему, что вы любите. Конец всему, что сдерживает леди Харриет и ей подобных. Конец Англии, как мы ее себе представляем.
— Должен быть еще один путь, — сказала Люси. — При котором машины и магия могут сосуществовать. — Только сказав это вслух, Люси поняла, как сильно в это верит. — Это мой путь — мира и компромисса. Третий путь.
— Не может быть никакого мира, пока леди Харриет жива, — сказал Лудд. — Чтобы воцарился мир, вы должны ее уничтожить, но если пойти на компромисс, то как можно ее уничтожить?
— Что вы тогда предлагаете? — спросила Люси.
Но ответа она не получила — кресло было пусто.
Люси вскочила на ноги и прошлась по комнате, словно надеялась, что Лудд где-то прячется, хотя это было глупо.
— Черт их возьми! — выругалась она, не скрывая досады. Через мгновение она сказала: — Простите меня, мистер Блейк.
— Не извиняйтесь, — ответил он как всегда добродушно.
— Я в полном отчаянье! — воскликнула Люси, чувствуя себя обиженным ребенком. Несправедливость всего этого доводила ее до бешенства. — Почему они никогда ничего не говорят прямо? Почему они не могут мне сказать, что именно я должна сделать? Почему они всегда выражаются туманно и неясно? Я от этого с ума схожу.
Мистер Блейк улыбнулся:
— С ними надо набраться терпения, Люси. Наш мир для них так же труден для понимания, как их мир для нас. Он не хотел вас рассердить. Наоборот, старался изо всех сил изъясняться ясно, но вы были для него так же расплывчаты и уклончивы, как он для вас.
Это замечание изумило Люси, но в то же время успокоило. По крайней мере, Лудд не играл с ней как с игрушкой.
— Мне необходимо в Харрингтон. Я должна попасть в дом мистера Баклза и забрать у него то, что у него есть, что бы это ни было.
— Да, — сказал Блейк.
— Конечно, — согласилась с ним миссис Эмет. — Ваш отец не хотел, чтобы вы отправлялись туда одна, но почему бы не попросить его брата составить вам компанию?
Люси с удивлением посмотрела на миссис Эмет:
— У него не было брата. Дядя Лоуэлл никогда не пойдет на такую жертву ради меня, к тому же он не кровный родственник, а муж сестры моей матери.
— Не о нем речь, — сказала миссис Эмет. — Не кровный брат, а брат по обществу розенкрейцеров.
Люси смотрела на нее в изумлении, ничего не понимая. Ей казалось, что пол у нее под ногами заходил ходуном.
— Что вы хотите сказать, миссис Эмет? Мой отец был розенкрейцером? Был членом того же ордена, что и мистер Моррисон?
— Ну да, — ответила миссис Эмет. — Разве вы ничего не знали? Они обожали друг друга. Отец относился к мистеру Моррисону как к сыну.
У Люси подкосились ноги, и она опустилась в кресло. После всего, что случилось, после всего, что она повидала, эта новость поразила ее как ничто другое. Словно все, что она знала о собственной жизни, оказалось ложью.
* * *
Мистер Блейк вызвался сопровождать Люси к мистеру Моррисону. Чувствуя мрачное настроение Люси, он всю дорогу сидел в экипаже, молча сложив руки на коленях и сочувственно улыбаясь. Люси желала побыть одна и сожалела, что ей необходим эскорт. Ей не хотелось, чтобы кто-то стал свидетелем ее смущения и унижения, которые, она не сомневалась, ей придется пережить. Но ничего сделать было нельзя. Она не имела права ставить гордыню выше долга.
Люси не бывала раньше в доме мистера Моррисона в Лондоне и даже не видела его, но он был человеком со средствами, а узнать адрес богатого человека не составило труда. Они с мистером Блейком стояли перед домом в два часа пополудни и надеялись, что им повезет и они застанут хозяина дома. Что бы Люси ни суждено перенести, ничего ужаснее того, как вел себя с ней Байрон, быть уже не может. Она подозревала, что Байрон набросился на нее из-за того, что всего лишь чувствовал разочарование. Люси поняла, что он был ребенком, который уверен, что его желания должны удовлетворяться тотчас и что он имеет право выражать свои чувства, как того пожелает. Если она и фантазировала, будто испытывала к нему какие-то чувства, то сейчас они казались ей глупостью и она ощущала лишь пустоту. Какая она была глупая. Ей стало это совершенно понятно. Возможно, она и раньше это знала, но теперь корила себя.