— Лед и пламя! — тихо выругалась Гард. — Ты с ними справишься?
— Они не любят огонь, — ответил я. — Однако в замкнутых пространствах я его тоже недолюбливаю.
Гард кивнула.
— С ними можно договориться? — спросила она. — Заплатить за проход?
— Они держат слово, как все фейри, — ответил я. — Если сможешь заставить их дать его. Но представь, как кошки любят поохотиться, даже когда не голодны. Вспомни, как они играют с жертвой. А потом собери этот милый киллерский инстинкт со всех чикагских кошек — и его как раз хватит на одного малка. Кошки по сравнению с малками — что мы по сравнению с Ганнибалом Лектером.
— Значит, договориться не удастся.
Я покачал головой:
— Не думаю, что мы сможем предложить им что-то более желанное, чем наши крики и мясо.
Нахмурившись, Гард кивнула:
— Значит, нужно проскочить незамеченными.
— Хорошая мысль, — кивнул я. — Однако у этих тварей кошачье восприятие. Возможно, мне удастся помешать им увидеть или услышать нас — но не то и другое одновременно. И они по-любому нас учуют.
Гард снова нахмурилась. Достала из кармана небольшую коробочку из старой, бледной слоновой кости. Открыла и принялась осторожно сортировать крошечные костяные квадратики.
— Скрэббл? — поинтересовался я. — Не хочу играть с малками. Вечно они используют имена собственные и множественные числа.
— Это руны, — тихо ответила Гард. Нашла нужную, сделала глубокий вдох и вытащила квадратик из костяной коробочки с такой осторожностью, с какой солдаты обращаются со взрывчаткой. Потом закрыла коробочку и убрала в карман, держа руну на ладони перед собой.
Я знаком со скандинавскими рунами. Однако руна на костяном квадратике была мне неизвестна.
— Что это? — спросил я.
— Это руна Порядка, — негромко ответила Гард. — Ты говорил, что знаешь толк в иллюзорной магии. Если сможешь заставить нас выглядеть как они, хотя бы на несколько секунд, мы пройдем незамеченными и малки не обратят на нас внимания.
Вообще-то я сказал Гард, что знаком с иллюзорной магией. Но, по правде говоря, это мое самое слабое место. Ведь нельзя достичь успеха во всем, верно? А мое сильное место — взрывы. С иллюзиями же я не продвинулся дальше нескольких портретов фруктовых ваз, если проводить аналогии с изобразительным искусством.
Но приходилось надеяться, что то, чего Гард не знает, не убьет нас обоих. У Элизабет осталось мало времени, а у меня — минимум вариантов. Кроме того, что нам терять? Если не удастся проскользнуть, всегда сможем перейти к переговорам или драке.
Мыш окинул меня серьезным взглядом.
— Клево, — сказал я. — Приступим.
Залогом хорошей иллюзии является воображение. Вы мысленно создаете картинку, представляя себе каждую деталь так отчетливо, что изображение в голове становится почти вещественным, почти реальным. Нужно видеть его, слышать, осязать, чувствовать на вкус, обонять — в общем, вовлечь все ощущения в (теоретическую) реальность. Если вам это удастся, если вы действительно поверите в ложную версию реальности, можно подпитать ее энергией и сотворить в сознании и восприятии всех окружающих.
Для справки: именно так ведут дела лучшие лжецы — делают свои воображаемые версии вещей столь гармоничными, что почти верят в них сами.
Я был не слишком хорошим лжецом, однако знал основы того, как заставить иллюзию работать, и притом обладал двумя секретными оружиями. Во-первых, клок шерсти настоящего малка мог сделать иллюзию более точной. Во-вторых, со мной и Мышом любезно делил квартиру большой серый кот по имени Мистер. Мистер не ходит с нами на дело — он выше подобных низменных материй, — но ему нравится моя компания, когда я сижу дома и не слишком шевелюсь. За исключением тех случаев, когда моя компания ему надоедает и он отправляется бродить.
Начертив мелом круг, я закрыл глаза, взял в руку шерсть малка и начал строить картинку, используя в качестве модели Мистера. Я видел малков пару раз, и большинство из них носило боевые шрамы, подобные тем, которыми так гордился Мистер. Однако малки не совсем похожи на кошек. У них другая форма головы и более грубая, жесткая шерсть. Пальцев на лапах на один больше, чем у кошек, а сами лапы шире, однако двигаются малки совершенно по-кошачьи.
— Noctus ex illumines, — пробормотал я, когда картинка четко зафиксировалась в сознании: трое безобразных, покрытых боевыми шрамами поджарых малков, шествующих по своим неотложным делам. Затем наполнил чары энергией и медленным, осторожным движением нарушил круг.
— Работает? — тихо спросила Гард.
— Ага, — ответил я, сосредоточившись на иллюзии и не открывая глаз. Пошарил вокруг, нашел широкую спину Мыша и положил руку на его мех. — Хватит отвлекать меня. Иди.
— Очень хорошо. — Она отрывисто втянула воздух и что-то произнесла. Раздался щелчок, вспыхнул свет. — Руна активна, — сказала Гард. Положила руку мне на плечо. Малки не пользуются освещением, а потому фонарик несколько подпортил бы впечатление, которое мы пытались произвести. Придется идти в темноте. — У нас есть около пяти минут.
Я крякнул, и мы пошли вперед, следуя за Мышом. Несмотря на темноту, я не решался открыть глаза. Отвлекись я хоть на миг от картинки в голове — и она разлетится на клочки, словно туалетная бумага в ураган. Поэтому я шагал, сосредоточившись и отчаянно надеясь, что все получится.
Я не мог высвободить мозговые ресурсы для счета, однако, по моим ощущениям, мы шагали не менее получаса, и я уже собирался спросить Гард, миновала ли опасность, когда менее чем в футе от моего левого уха нечеловеческий голос произнес на чистом английском:
— Каждый день приходят новые когти. Мы голодны. Следует разорвать обезьяну и покончить с этим.
Я так испугался, что чуть не сел на задницу, но картинку в голове удержал. Прежде мне доводилось слышать беседы малков, тревожные интонации и странные модуляции их голосов, и этот звук лишь усилил изображение в моем сознании.
Со всех сторон посыпались согласия и оскорбления на ленивом, малковском английском. Их здесь было не меньше двадцати. Маленькая орда.
— Спокойствие, — произнес другой малк. Судя по его тону, этот разговор повторялся в миллионный раз. — Пусть обезьяна думает, что превратила нас в своих сторожей. Она охотится на территории чародея. Чародей придет, чтобы повидаться с ней. Лесной Царь осыплет нас почестями, когда мы принесем голову чародея.
Круто. Да я знаменитость!
— Я устал ждать, — отозвался третий малк. — Давайте прикончим обезьяну и ее жертву, а затем поймаем чародея.
— Спокойствие, охотники. Чародей сам явится к нам, — сказал первый малк. — Очередь обезьяны придет, когда мы поймаем чародея. — В его голосе отчетливо слышалась радость. — И его маленькую собачку.
В груди Мыша вновь что-то неслышно зарокотало. Я почувствовал, как едва ощутимое эхо отдалось в спине пса. Но он продолжал идти, и мы миновали участок туннеля, занятый малками. Бесконечное число минут и несколько поворотов спустя Гард выдохнула и сказала: