— Если уж ты спрашиваешь, — задумчиво продолжил Перссон, как будто и не прерывался, — могу только сказать, что я просматривал материалы по той же причине, по какой мы оставили малыша Эрикссона на свободе, а не сунули за решетку за содействие в теракте.
— Что же за причина?
— Видишь ли, это было бы малоприятно не только для Эрикссона, потому что он работал и на нас. Помогал, среди прочего, держать в поле зрения этих ошалевших студентов, которым уже было мало швырять помидоры в таких, как ты и я.
Получается, что я был прав, подумал Юханссон. Эта мысль пришла мне в голову, когда я садился в такси.
Потом они поговорили о деятельности Эрикссона — осведомителя тайной полиции. Эрикссон активно стучал с конца шестидесятых до середины семидесятых.
— В середине семидесятых от него отделались, — сообщил Перссон. — После посольства Берг решил от него отказаться.
— А его об этом поставили в известность? — спросил Юханссон.
По-видимому, нет. Насколько Перссон знает — ведь он тогда еще не служил в СЭПО, — Эрикссон был настолько тесно связан со своим работодателем, что решили не рисковать. Он еще довольно долго значился в платежной ведомости «закрытого» сектора в качестве «внешнего сотрудника».
— Этот подонок нагрел нас на много тысяч, — вздохнул Перссон.
— Значит, ты считаешь, он вел двойную игру?
— Именно так. Я-то его никогда не встречал, но ребята рассказывали — редкий был мерзавец. Муха помойная. Где дерьмом запахнет, он тут как тут.
— А не может быть так, что это не вы его использовали, а он вас? То есть он был не вашим агентом у тех, а их агентом у вас? — спросил Юханссон.
А вы еще и платили ему за это, подумал он. Пикантная деталь.
— Нет, — сказал Перссон. — Он просто был из тех, кто мосты за собой не сжигает. Были же и другие осведомители, и слышал бы ты, что они говорили про Эрикссона. В истории с посольством он посчитал, что террористы окажутся в выигрыше и его не забудут. Собачьей преданностью он, прямо скажем, не отличался.
— Значит, не особо привлекательный субъект?
— Подонок, — убежденно отрезал Перссон. — Жалко, его уже не было, когда я пришел в контору.
Эрикссону повезло, решил Юханссон, покосившись на кулак Перссона с зажатой в нем коньячной рюмкой.
— У Эрикссона были помощники, но у них тоже все обошлось. Почему?
— А никак не удавалось выгородить Эрикссона, — вздохнул Перссон. — Как бы это выглядело? Раз уж решили его не брать, то и других нельзя было трогать. К тому же там крупной рыбы не было… за одним исключением.
— Ты думаешь о Веландере, — сказал Юханссон, который после разговора с Викландером составил себе приблизительное представление, как обстояли дела.
— Красногвардеец хренов! — с чувством произнес Перссон. — Злокачественный субъект… Я долго держал его на прицеле, все ждал, когда он оступится. Но хитрый был, сволочь. Он завязал, пока еще было можно.
— А те двое? — с невинной миной спросил Юханссон.
— Кого ты имеешь в виду? — Перссон вдруг обрел обычный ворчливый тон.
— Тишлера, и этого, четвертого, — сказал Юханссон, как будто имя только что выскользнуло из памяти.
— Тишлер, — хмыкнул Перссон. — Он с ними хороводился только потому, что за него папа платил. И еще дешевый способ трахаться. Делом занимался, понятно, не я, но уж отличить хорошее следствие от плохого я могу. Берг хорошо поработал. Ты ведь читал материалы?
— Нет, — честно ответил Юханссон. — Думаю, что дело исчезло два года назад, тогда же, когда ты вычистил их имена из регистра.
— Приказ Берга, — коротко сказал Перссон. — Не думай, что я сижу здесь и просто треплюсь. Что значит — вычистил? Я собрал все, что было приказано собрать, набил пару папок и отнес Эрику. Что он с ними сделал — не мне обсуждать.
— И ты даже не догадываешься, что он с этими папками сделал?
— Нет. О таких вещах не спрашивают.
Тем не менее вы из этих папок накопали немало, подумал Юханссон.
— А как тогда, двадцать пять лет назад, вышли на Эрикссона, Веландера и Тишлера?
— Я тогда в СЭПО не работал, так что выходили на них без меня.
— Но ты же читал материалы?
— Еще бы не читал! Самым внимательным образом, потратил много часов и могу сказать: отличная была работа. Берг вел следствие, а в то время он знал, что делает, могу тебя уверить.
— Расскажи, — попросил Юханссон.
Вообще-то ничего сложного в деле не было, если верить Перссону. Веландер доставил на машине обращение террористов в ТТ и другие агентства новостей, квартировавшие в небоскребе на Сенной. Эрикссон поднялся на лифте и опустил послание в ящик, а Веландер ждал его в машине.
— Веландер в то время подрабатывал на телевидении, и один журналист его опознал, причем поведение Веландера ему показалось странным. Когда все закончилось, он позвонил в СЭПО, и все завертелось. Эрик задействовал весь аппарат, — довольно сказал Перссон.
— Подумать только — весь аппарат! — поддакнул ему Юханссон.
— Да, весь аппарат, — повторил Перссон, — плюс еще масса таких ресурсов, о которых вы с Ярнебрингом даже мечтать не могли.
— А что они еще делали, кроме доставки почты? — спросил Юханссон.
— Они обеспечили немцам все: квартиру, питание, знакомство с местностью, транспорт… Даже какую-то часть взрывчатки они раздобыли через шведские контакты. Это был обычный «Динамекс» шведского производства, подарок от Нобеля, так сказать… Вот где пригодилось! «Динамекс» они мешали с этой чешской дрянью, которой постоянно пользовались. Эрикссон у них был на побегушках, шестерил, конечно, но и прихватывал, где можно… Через него прошло в общей сложности несколько тысяч дойчмарок — на жратву и выпивку, а кормил он их в основном пёльсой. [26]
— А Тишлер тут с какого боку?
— Немцы жили у него несколько дней перед штурмом посольства. У папаши Тишлера большой загородный дом в шхерах, они там угнездились, пока уточняли последние детали. Идеальное, в сущности, место для таких дел — на отшибе, никто тебя не видит, и в то же время всего полчаса езды до города. Хотя роль Тишлера, в общем, не совсем понятна…
— В каком смысле?
— Через несколько дней после захвата он приехал к Веландеру — за Веландером уже наблюдали, — и Тишлер вне себя от злости орал так, что, ребята рассказывали, никаких микрофонов не надо было, так он разорялся: что Веландер его использовал, что он ему испортил жизнь… Тишлер, похоже, был уверен, что они помогают товарищам скрываться от немецкой полиции, что это обычные студенты-радикалы. Он и не предполагал, что они взорвут посольство и поубивают людей.