Она подняла голову и посмотрела на Йейна. «Какой он хороший, — подумала она. — И как я могла рисковать тем, что есть между нами?»
— Я верю в тебя, — прошептал он. — Если ты совершила ошибки, их всегда можно исправить.
— Мне страшно, — призналась она.
— Мне тоже.
Йейн лег рядом с Хейвен, его теплые руки скользнули под одеяло и прикоснулись к ее телу.
— Хейвен, Йейн, вставайте! — прокричала Френсис, постучав в дверь спальни.
— Который час? Я опоздала? — сонно пробормотала Хейвен.
Было еще темно. Хейвен на ощупь нашла телефон Йейна на тумбочке. Засветился дисплей. Часы показывали тридцать пять минут шестого.
Йейн натянул джинсы, встал и открыл дверь.
— Как Леа? — спросил он. — Что-нибудь случилось?
— Она спит. Скорей в гостиную.
Когда Йейн и Хейвен вошли в комнату, Френсис указала на экран телевизора. — Это сейчас передают по всем каналам.
«New York Post» сообщает о том, что бывший президент манхэттенской общественной организации выступила со скандальным заявлением. По словам Падмы Сингх, Общество «Уроборос», правление которого занимает здание около Грамерси-Парка, на протяжении нескольких десятков лет действовало как преступная организация. Во время своего президентства мисс Сингх сама вела подробную документацию относительно беззаконной деятельности членов клуба «ОУ». В файлах содержатся обвинения, касающиеся некоторых весьма известных жителей Нью-Йорка. Упоминаются различные преступления — от проституции и торговли наркотиками до поджогов и убийств. Мисс Сингх даже…
— Лживые ублюдки! — прорычал Йейн. — Газетенка выдала информацию на сутки раньше!
Он умчался в спальню и через минуту вернулся в пальто и ботинках.
— Что случилось? — удивилась Френсис.
— Я должен добраться до Падмы раньше, чем «ОУ», — объяснил Йейн. — Она не должна была покидать Нью-Йорк до завтрашнего дня.
— Нет! — воскликнула Хейвен. — Они и тебя будут искать!
— Вот почему я должен поторопиться. — Йейн поцеловал ее в лоб. — Не беспокойся обо мне.
— Йейн! — крикнула Хейвен ему вслед. — Будь осторожен!
Но он уже не слышал ее.
Йейн не вернулся к тому времени, когда Хейвен нужно было уходить. Она попыталась позвонить ему, но его мобильник отозвался из спальни. Хейвен приняла душ, оделась и стала ждать звонка. В девять тридцать проснулась Леа. В это время Хейвен еще сидела на неприбранной кровати, и у нее на пальце сверкал подаренный Йейном перстень. Она не спускала глаз со стекляшки, оправленной в золото, и молилась о том, чтобы подарок любимого принес ей удачу.
— Ты можешь воспользоваться машиной Френсис, — заметила Леа. — Тебе нельзя опаздывать.
— Я правильно поступаю? — спросила Хейвен у подруги.
Рыжеволосая девушка покачала головой.
— Не знаю. Но я в тебя верю.
Хейвен протянула Лее мобильник Йейна.
— Вдруг Йейн позвонит в мое отсутствие?
— Почему ты сама не хочешь его взять?
— Что, если Йейну понадобится помощь, а я буду в другом месте? Позаботься о нем, пожалуйста.
— А ты справишься сама? — спросила Леа.
— Поживем — увидим.
Хейвен затормозила рядом с высокими готическими воротами кладбища Гринвуд. За потемневшими от времени известняковыми шпилями ворот лежал другой мир. Безмолвный, неподвижный и абсолютно белый. На улицах снег давно превратился в слякоть, а за оградой кладбища даже не начал таять. Расчистили только пару дорожек, и они вились между могилами, словно черные ленты. Это зрелище заставило Хейвен вспомнить день, когда хоронили мать Бью. Она держала Бью за руку. И они стояли на краю могилы, вырытой в мерзлой земле. Тогда она поклялась, что будет защищать его, подбадривать и любить несмотря ни на что. Но теперь она снова его подвела.
Хейвен взглянула на наручные часы. До десяти оставалось совсем немного. Она была одна, не считая сторожа в будке у ворот, который прихлебывал кофе из картонного стаканчика. Минуты текли, и Хейвен начала волноваться. Где же Адам? Неужели утренние события задержали его?
— Вы кого-то ждете? Не хотите зайти? — осведомился сторож, приоткрыв дверь.
— У меня здесь назначена встреча с другом, — произнесла Хейвен.
— Вы говорите о высоком молодом человеке в темном пальто?
— Да, — ответила Хейвен.
— Он уже здесь. Кроме двух дам, сегодня — он наш единственный посетитель.
— Вы не видели, куда он направился?
— Вверх по пригорку и налево, — пояснил сторож.
— Спасибо, — поблагодарила его Хейвен.
Нью-Йорк остался за оградой, тишина окружила девушку со всех сторон. Холодный ветер дул в спину и подталкивал ее вперед по тропинке. В какую бы сторону она ни взглянула, она видела каменных ангелов, которые будто отворачивались от нее. Добравшись до вершины холма, поросшего деревьями, Хейвен вздохнула. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой бесприютной.
Тропа спускалась по противоположному склону к озеру. У самого подножия Хейвен заметила дверь — вход в склеп, выбитый в скальной породе. Дверь была отделана белоснежным мрамором с резьбой в старинном стиле. По обе стороны возвышались две статуи — мужчина и женщина. Хейвен догадалась, что их изваял Маттео Сальвадоре. Обе скульптуры были в плащах с капюшонами, отбрасывающими густую тень на их лица. Большинство посетителей приняли бы статуи за персонификации скорби, но в каменных глазах застыло не горе, а гордыня. Они возвышались на кладбище, чтобы править им.
На скамье возле пруда сидел человек в черном.
— Тут красиво, — вымолвила Хейвен.
Она пожалела о том, что не может схватить Адама, засунуть его голову под воду и заставить его мучиться так, как Пьеро.
Адам не шелохнулся.
— Да, — сказал он. — И спокойно. Я никогда не понимал, почему некоторые из вас предпочитают возвращаться сюда. Будь у меня выбор, я бы навсегда остался в царстве мертвых.
— Почему ты не дождался меня у ворот? — осведомилась Хейвен.
— Я надеялся на то, что ты не придешь.
— Почему же?
— Наверняка ты смотрела новости, — произнес Адам.
— Да.
— Ты должна понимать, что Общество «Уроборос» ни за что не уцелеет. Мне нечего тебе предложить. Но я хочу, чтобы ты знала — я пытался. Я стремился дать тебе именно то, что тебе не мог предложить никто другой. Мир объединился против меня. Я хотел измениться, но, увы…
— Адам…
Он поднялся и вытащил из кармана золотой ключ.