Капавшая со стенки кровь образовала лужу, растекшуюся бороздками и частично впитавшуюся в разбросанные газетные листы. Дыра в разделявшей кабинки перегородке указывала место, где висел контейнер с туалетной бумагой. На бачке лежал пистолет.
Отступив, Логан открыл дверь соседней кабинки. Контейнер с туалетной бумагой здесь тоже был сорван и валялся на полу. Унитаз был чист. Логан вернулся в первую кабинку и, зажав рот платком, склонился над Коулом, проверяя карманы его джинсов.
— Господи, ты чего задумал? Ты ему минет делаешь, а, Логан?
— Я уже говорил тебе, Мерф, — сквозь платок пробурчал Логан, — что это ирландцы, а вовсе не шотландцы этим заниматься любят. — Он распрямился. — Помнишь, сколько бабок нашли на Кинге? Я хотел проверить, какую сумму носил при себе Коул. Такую же или меньше.
Но денег в карманах у Коула не оказалось, если не считать мелочи. Логан готов был биться об заклад, что, найди они женщину, найдутся и деньги. Неспроста она бежала от Коула на автостанции. Либо они и впрямь не слишком ладили, либо ей представился шанс, которым она и воспользовалась.
Мерфи повернулся к стоявшему в ожидании молодому полицейскому в форме:
— Хватит пялиться на его член, Туркетти. Лучше выясни, какое примерное время смерти установили. — И он опять обратился к Логану: — Может, это поможет нам узнать, как далеко упорхнула наша птичка.
Логан кивнул.
— Парень за прилавком говорит, что заявились они с Коулом около половины девятого. А минут через пятнадцать она уехала одна. Ему это показалось любопытным, но сообщать Коулу, что его девушка променяла его на коробку донатов и шесть бутылок пива, он не спешил. Так прошло еще полчаса, после чего парень решил пойти узнать, что там слышно с ключом. Дверь оказалась открыта, и когда он толкнул ее, то увидел ботинки Коула. Парень решил, что, может, тому плохо. А потом он заметил кровь. — Логан взглянул на часы. — Ее уж и след простыл. По мне, так лучше за домом ее последить.
— А парень даже и выстрела не слышал? — удивился Мерфи. — Ведь эхо здесь будет гулкое, что тебе барабан.
Логан осмотрел рану.
— Это от двадцать второго или девятимиллиметрового и, вероятнее всего, с глушителем. В мотеле тоже никто ничего не слышал. Помнишь? — Он вышел из кабинки.
— Я думал, они просто упрямились, не хотели давать показания.
— По-видимому, это не так.
Логан вернулся и потянул дверь в соседнюю кабинку. Войдя, он сел на унитаз и заглянул в дыру, оставшуюся от контейнера. Рукой он изобразил пистолет и сунул в дыру палец.
— Бах! — тихонько сказал он.
— Не обижайся, Логан, — сказал, заглянув в кабинку, Мерфи, — но мне приходилось видеть тебя в разных позах, и скажу тебе откровенно, что эта — самая невыигрышная.
Логан хмыкнул:
— Чего это он делал, а, Мерф?
— Мать твою! Да какал просто и одновременно наслаждался спортивной страничкой. Святое право мужчины.
— Я не про Коула, я про убийцу. Чего он здесь-то делал? — Логан встал. — Он легко мог войти, пристрелить его и как ни в чем не бывало выйти. Зачем было так утруждать себя?
Мерфи пожал плечами:
— Коул был вооружен. Если это он, как мы думаем, стрелял в того парня в мотеле, убийца об этом знал. Может, боялся, что Коул поджидает его за перегородкой.
— Может быть, — согласился Логан. Приобняв Коула, он пошарил за его спиной у
задней стенки кабинки и достал «пушку» — девятимиллиметровый автоматический пистолет — несерьезный, из тех, что можно купить где угодно. Завернув оружие в носовой платок, он вышел из кабинки и объявил двум детективам из Якимы, что свое следствие окончил.
Уже снаружи он передал пистолет Мерфи:
— Надо произвести баллистическую экспертизу и сравнить результаты с пулями, вытащенными из стены в мотеле, где был найден Кинг.
Мерфи покосился на дверь в туалет:
— Мать твою за ногу, Логан! Да кто ж он такой, этот тип? — И в первый раз, как это показалось Логану, ругательство в устах Мерфи было уместно и оправданно.
Женщина в ювелирной лавке предупредила, что дорога будет узкой, но узкие дороги бывают разными. Кахекильское шоссе, петлявшее вдоль северозападного побережья Мауи, во многих местах могло пропустить лишь одну машину и не имело боковых ограждений, хотя и шло над крутизной. Дана доехала до места, где кончались дорожные знаки и шоссе переходило в проселочную дорогу, что означало глину и грязь. Она сбавила скорость до пятнадцати миль в час, но и этого оказалось много, потому что то и дело приходилось объезжать тупики и места совсем уж непролазные. Дорога была усеяна упавшими с откоса камнями — недостаточно крупными, чтобы преградить дорогу, однако вполне способными проломить Дане голову, угоди она под один из таких камней. Дана пожалела, что не взяла машину с верхом. Она поставила стрелку спидометра на чуть меньше шестнадцати и заметила ориентир, которым снабдил ее муж женщины в ювелирной лавке, — большой придорожный валун, называвшийся «Колокол», потому что при ударе об него в некоторых местах другим камнем раздавался звук, похожий на колокольный звон. На скорости 8,3 машина въехала на гору и двинулась по самому краю обрыва, отчего Дана всерьез засомневалась, так ли уж права она в своем намерении отыскать Уильяма Уэллеса. На скорости 14,6 она миновала Кахакалоа — затерянную в горах деревушку, которая, по словам мужа ювелирши, насчитывала не больше ста жителей. Затем дорога опять запетляла в гору, джип затрясся и запрыгал вверх-вниз по ямам и колдобинам.
При упоминании бус и браслета, которые Дана якобы собиралась заказать в ансамбль к серьгам, ювелирша стала на редкость услужливой. Она позвонила мужу, и тот примчался в лавку меньше чем через двадцать минут, видимо, также смекнув, что, найди Дана Уэллеса, и им выпадет заработок в десятки тысяч долларов. Муж ювелирши был из Южной Африки; он рассказал Дане, что Уэллес был выдающимся ювелиром, чья слава гремела день ото дня все громче. Тот факт, что он был затворником и крайне придирчив в выборе клиентов, лишь подогревал к нему интерес и увеличивал ценность его изделий. Муж ювелирши сказал, что Уэллес мог бы разбогатеть, используй он такой успех в коммерческих целях и поставь дело на поток, но он предпочел работать над отдельными шедеврами, делая перерывы между заказами в месяцы, а иногда и годы. Потом, так же неожиданно, как и необъяснимо, он бросил ювелирное искусство и перешел на металлические скульптуры.
За очередным витком дороги Дана увидела знак, указывающий на закусочную, — следующий из скудных ориентиров, которые мог назвать ей владелец ювелирной лавки. Она опять переключила скорость и проверила количество миль. Ювелир описал дорогу к дому Уэллеса лишь приблизительно, сказав только, что после указателя надо будет проехать мили две по глинистому проселку. Подробностей он не знал, потому что сам у Уэллеса никогда не был, как и никто из его знакомых. Но он сказал Дане, что если после перекрестка на ее пути появится указатель федеральной автострады № 30, значит, она промахнула поворот. Поглядывая в зеркало заднего вида, она теперь почти ползла — единственное, что радовало на этой дороге, была абсолютная уверенность, что следом за ней никто не едет. Навстречу вдоль обочины тянулись густые заросли. Ювелир говорил, что Уэллес изредка приезжает в городок, чтобы выпить в местном баре, а потом пропадает на несколько месяцев — может быть, работает в порыве вдохновения. А порыв этот мог быть настолько сильным и протяженным, что заросли успели совершенно поглотить дорогу.