За большим обломком вулканической скалы Дана приметила какое-то подобие просвета. Она остановила машину, выпрыгнула и огляделась, проверяя, не сверзится ли куда-нибудь в пропасть. Кустарник не пускал ее, цепляя за джинсы, но она продиралась вперед и в конце концов нашла дорогу, еще более узкую и грязную. Вернувшись в джип, она медленно повела его в лесную чащу. Ветви царапали крылья машины, колотя по ним мерно и беспрестанно, как щетки в автомойке, а колеса поворачивались под самым невероятным углом, следуя по двум глубоким колеям. Если она тут застрянет, вытащить ее будет некому. Она склонилась к рулю, сбавила скорость и уже готова была затормозить, когда заросли внезапно поредели и она очутилась на круглой, как карусель, поляне. В центре ее возвышалась металлическая скульптурная конструкция высотой, если на глаз, футов пятнадцать — проржавевшее сооружение из скрепленных вместе железных полос на массивном каменном основании — древний идол, реликт давно исчезнувшей цивилизации. На первый взгляд скульптура казалась бесформенной, но когда Дана, выйдя из машины, обошла сооружение кругом, полосы металла как бы слились воедино, образовав некую форму, определить которую было бы затруднительно.
Дана переключила внимание со скульптуры на окружающий пейзаж. Соленый океанский ветерок шевелил листву на деревьях, зыбил ветви кустарников и корявые сучья над головой. В глаза ей бросилась каменная ограда, которую она раньше не заметила, потому что та пряталась за какой-то густой лианой с бутонами алых цветов. Приблизившись к ограде, Дана обнаружила ржавые железные ворота — вход в сводчатый прорубленный туннель. Глядя в глубь его с места, где она стояла, Дана видела лишь кружок света диаметром не больше баскетбольного мяча, и ей казалось, что туннель суживается. Она огляделась в поисках другого входа, но его не было. Если где-то поблизости и находился дом, идти к нему, к несчастью, предстояло по этой суживающейся к концу полосе света. Она боязливо потянула на себя створку ворот. Ворота поддались не сразу. Петли натужно заскрипели, и створка отворилась лишь настолько, чтоб Дана боком могла протиснуться в нее.
В туннеле было сыро и пахло гниющими растениями. Журчание воды отдавалось гулким эхом, и, несмотря на всю ее решимость, при мысли о летучих мышах и змеях по коже поползли мурашки. Она могла преодолеть любой страх, но только не этот. Она ступила в туннель, слегка пригнувшись, хотя вполне могла идти в полный рост. Руки она держала плотно прижатыми к телу, стараясь не касаться стены; вверх она тоже не смотрела, сосредоточив все внимание на кружке света впереди. С каждым шагом кружок увеличивался в диаметре, и это давало радостную уверенность, что конец близок. Она подсчитала, что длина туннеля ярдов тридцать, и поняла, что выход из него не уже входа, а сужение туннеля — оптический обман, как и бесформенность скульптуры на поляне, постепенно превращающаяся в форму. Приблизившись к выходу, она подняла руку, защищая глаза от солнечных лучей. Сфокусировав зрение, Дана разглядела, как в телескоп, оштукатуренное здание, а когда вышла, ей показалось, что она стоит перед полотном живописца. Заросли кончились, как кончились и вулканические скалы. Округлое здание перед ней, воздвигнутое на самом краю утеса, словно парило между хрустально-чистыми синими водами Тихого океана и бесконечностью горизонта, неизвестно каким образом держась на крутизне.
Мирную тишину нарушило глухое басовитое рычание, и из зарослей справа от нее вынырнул, прижав уши и оскалившись, кирпично-рыжий доберман.
И злые псы. Змеи, летучие мыши и злые псы.
Она могла лишь ринуться обратно в туннель и постараться как можно быстрее пробежать тридцать ярдов до выхода, но такую гонку доберман, несомненно, выиграл бы. Дане ничего не оставалось, как замереть на месте.
— Тихо, мальчик, спокойно! — негромко проговорила она.
Пес опустил голову и, зарычав, двинулся на нее. Ее небольшой опыт общения с собаками ограничивался лишь знакомством с соседним бассетом и постоянными стычками с ее собственным взбалмошным золотистым ретривером. Но она знала, что самое главное в такой ситуации — не паниковать и что страх собаки чуют, — совет, который легче дать, чем ему следовать.
— Спокойно, мальчик! Никто тебя не обидит!
Она огляделась. Никакого островка безопасности. Никакого оружия, будто по мановению волшебной палочки оказывающегося рядом, как бывает в кино.
Пес прокрался ближе и встал перед ней, слегка напружившись. Дана старалась дышать ровнее и говорить тихо и убедительно. Очень медленно она подняла словно прилипшую к боку кисть руки и вытянула ее, пытаясь унять дрожь и не сжимать пальцы в кулак. Пес недоверчиво глядел на нее. Изо всех сил Дана пыталась побороть инстинктивное желание отдернуть руку. Пес сделал к ней несколько осторожных шагов и вытянул шею. Она почувствовала, как кожи ее коснулся влажный и прохладный нос животного.
Пес обнюхивал ее руку.
— Красивая, красивая собачка… Хороший мальчик… умница…
Расчетливыми медленными движениями она потянулась к шее животного, почесала его под челюстью. Собака подняла на нее глаза. Уши животного словно слегка обмякли. Потом из пасти высунулся язык. Пес часто задышал. Рука Даны двинулась к затылку животного, почесала его за ушами, потрепала за загривок. Когда движения ее стали увереннее, собака подошла еще ближе и, отвернув голову, прижалась к ней боком, подставляя другой.
— Хозяин твой дома? — Собака навострила некупированные уши и взглянула на нее. — Можно мне постучать?
В надежде на продолжение перемирия Дана шагнула к неприметной сводчатой двери, к которой вели четыре ступени, и, подняв тяжелый железный дверной молоток, трижды гулко постучала. Собака стояла возле нее, не сводя с нее глаз. Когда на стук никто не ответил, Дана опять взяла молоток, но он выпал из ее рук, потому что дверь распахнулась. Дана ойкнула.
Убийца играл с Маршаллом Коулом.
Логан пришел к этому выводу еще в уборной на автостанции. Обратный путь в Сиэтл в машине с выключенной рацией, когда он прокручивал вновь все увиденное на месте преступления, убеждений его не поколебал. Он воспользовался тишиной, чтобы обдумать все неясности и все вопросы, возникшие в связи со смертью Коула. Оба человека, ограбившие и убившие Хилла, теперь мертвы. Ни тот, ни другой не могли дать Логану ответ, почему они убили Хилла и кто им его заказал — а в том, что заказ, Логан не сомневался.
Точно так же не сомневался и в том, что убийцей Маршалла Коула и убийцей Кинга был один и тот же человек, о чем говорила простая логика. Слишком много совпадений, чтобы думать иначе. В обоих случаях убийца воспользовался дцатидвухкалиберным пистолетом, выстрела из которого никто не слышал, как и не видел того, кто мог это сделать. Оба — и Коул, и Кинг — умерли мгновенно, даже не успев понять, что произошло. Оба выстрела были точными и смертельными. Одной пулей.
Убийца не был каким-нибудь заурядным жучком на скачках или наркодилером, которому Кинг или Коул могли где-то встать поперек дороги. Ни в мотеле «Изумрудный», ни на автостанции никто ничего не видел и не слышал — разве что еще не найденная подружка Коула. Кем бы ни был убийца, он сумел проникнуть в мотель и в уборную на автостанции незамеченным.