Я разложил находки на столе и принялся перекладывать, составляя некие комбинации, пытаясь установить какие-то связи. Взял полоску негативов, вновь по одному поднес к лампе в надежде, что хотя бы на одном увижу Жана-Патрика Девиля. Вроде бы его там не было, но сказать наверняка я не мог: чтобы точно узнать, есть Девиль на негативах или нет, следовало сделать фотографии.

Поскольку мои находки только поставили новые вопросы, не прибавив ответов, я решил на какое-то время переключиться на что-нибудь другое и позволить моему подсознанию переварить новую информацию. Собрал листки, ацетатные пленки, негативы, фотографию и пропуск, сложил в прежнем порядке в конверт, конверт положил на холст, сверху прикрыл листом тонкого картона и закрепил металлическими скобками, так что теперь картина выглядела так же, как и в момент покупки.

Потом оглядел номер в поисках хорошего тайника. Будучи профессиональным вором, очень скоро понял, что такового мне здесь не найти. При тщательном обыске картина обязательно была бы обнаружена. А я не хотел, чтобы ее нашли. Она стала главным моим козырем — тем самым узлом, который связывал все ниточки. Пока картина оставалась у меня, я мог хоть как-то контролировать ситуацию. Вот почему мне требовалась стопроцентная гарантия, что она останется в целости и сохранности, и добиться этого я мог только одним способом.

ГЛАВА 14

В другой ситуации я бы не преминул отметить готовность, с какой портье назвал мне номер Виктории. Но, занятый своими мыслями, я лишь рассеянно поблагодарил его. Поселили ее на том же этаже, по другую сторону от лифтов. Она приплатила за вид, открывающийся из окон, и я даже подумал, а не слишком ли большие она получает комиссионные. Но заводить об этом речь я не собирался, поскольку шел к ней, чтобы вымолить прощение.

Постучал в дверь, постоял, дожидаясь ответа. За дверью стояла тишина, поэтому я взглянул на часы. Почти одиннадцать. Я предположил, что она легла спать, и это только осложняло мою задачу. Постучал снова, уже громче.

— Виктория, это я, Чарли. Мне нужно поговорить с тобой.

Услышал какой-то шум, потом шаги. С другой стороны двери скрипнула половица.

— Виктория?

— Чего тебе?

— Слава богу, я уже начал думать, что ошибся номером. Мне нужно поговорить с тобой. Позволишь войти?

— Я не в настроении, Чарли.

— Я знаю. — Я оперся ладонью о дверь. — Но это важно.

— Почему бы тебе не поехать домой? Нам обоим нужно прийти в себя. А поговорить, если это действительно необходимо, мы сможем утром.

— Я бы с радостью поехал домой, но не могу. Об этом мне и нужно с тобой поговорить.

Пауза.

— Это ты про что?

— Пожалуйста, Вик, я не хочу обсуждать это в коридоре. Если ты позволишь мне войти…

— С какой стати?

Я сглотнул слюну, посмотрел на картину, которую держал в руке. Может, эта идея в конце концов не самая лучшая. Может, стоит рискнуть и спрятать картину под комодом в своем номере.

— Чарли, скажи мне, — продолжила Виктория, — почему я должна впускать тебя?

— Потому что, если не впустишь, я воспользуюсь отмычкой.

Я рассмеялся собственной шутке, а вот она нет. Потом покачался на пятках, прижался лбом к двери.

— Вик, пожалуйста. — Я закрыл глаза. — Я знаю, что кругом виноват. И у тебя полное право злиться на меня. Но я действительно попал в переплет, и сейчас мне крайне необходим друг.

Мои слова, похоже, не возымели эффекта. Я уже начал думать, что все кончено. Оглядел коридор, чтобы убедиться, что он пуст, и задействовал последнее средство.

— Послушай, в моей гостиной мертвая женщина, — прошептал я. — Ее убили.

Виктория не ответила. И я действительно подумал, что наши отношения, спасибо моей дури, прекращены навсегда. Но тут повернулся ключ, и дверь открылась. Взлохмаченная Виктория стояла передо мной в банном халате, уперев руку в бок.

— Как я понимаю, убил ее не ты. — Она поджала губы.

Я покачал головой. Виктория сурово глянула на меня, разом напомнив строгую комендантшу в общежитии моей школы.

— Тогда заходи, — наконец сказала она. — Попробуем разобраться, кто это сделал.

За последующие полчаса я как минимум трижды извинился за свой обман и рассказал все, что мог. Не по порядку, как предпочла бы Виктория, а с частыми повторами и возвращением к предыдущим событиям. Но как бы то ни было, я изложил все основные факты и, хотя некоторые мои описания отдавали штампами, надеялся, что за это она меня простит, пусть даже мое прежнее поведение останется мне вечным укором. Закончив, я перестал мерить номер шагами и сел в кресло у зашторенного окна, дожидаясь вердикта Виктории.

Похоже, моя история ее захватила. Наверное, этому не стоило удивляться. Несмотря на то, что она говорила мне по телефону, я давно уже понял: эпизоды моей криминальной жизни увлекают Викторию. И она наверняка обожала разгадывать убийства. Более того, у меня иногда создавалось ощущение, что она не отдает себе отчета в реальности некоторых ситуаций, в которых я оказывался. Мне показалось, что мысленно она тут же принялась выискивать уязвимые места моей версии, словно бросала кубик и перемещала профессора Плама по доске «Клуидоу», [12] вглядываясь в карточки подозреваемых и пытаясь определить, кто же совершил такое в современном многоквартирном доме с помощью пластикового пакета и кольца изоляционной ленты. Наконец Виктория оторвалась от своих мыслей и пристально всмотрелась в меня.

— Ты уверен, что ее убили? — задала она для затравки первый вопрос.

— Когда я уходил, пульс точно не прощупывался.

— Я хочу сказать, — Виктория пыталась изгнать волнение из голоса, — ты уверен, что она не покончила с собой?

— Абсолютно. — Я выпрямился в кресле. — Руки были связаны за спиной проводом. Сама она никак не могла этого сделать.

— Проводом? Ты этого не сказал.

— Разве?

— Нет, — Виктория решительно покачала головой. — Ты сказал, что на голову ей надели пластиковый пакет, обвязали изоляционной лентой вокруг шеи, но про связанные руки ничего не сказал.

— Правда? Извини.

Виктория меланхолично выдохнула, подобрала ноги под себя, будто хотела принять какую-то йоговскую позу.

— Я и не думала, что это самоубийство. Не вижу причины, которая заставила бы ее прийти в твою квартиру и там покончить с собой.

— Я тоже.

— Она могла знать, кто ты?

— Не думаю. Нас связывает только одно — я дважды залезал в ее квартиру. Но визитку там не оставлял.