— Ты взял ее из банка? Как?
— Оказалось проще, чем вы даже можете себе представить, — выдохнул я. — Но проблема в том, что сейчас у меня картины нет.
Франческа, не мигая, смотрела на меня.
— Где она?
— В безопасном месте. Но я смогу вам ее достать. Правда.
— Когда?
Я подумал о номерке в моем желудке, которому предстоял долгий путь по пищеварительному тракту. Ясно было, что без номерка подделку не вернуть. Гардеробом Центра Помпиду пользовались постоянно, так что без надзора он не оставался ни на секунду. И забрать что-либо оттуда я мог только по номерку, если, конечно, не проникнуть туда после окончания работы музея, каким-то образом нейтрализовав систему охраны всего здания.
— Через двадцать четыре часа. При условии, что все будет функционировать, как положено.
Франческа не сводила с меня глаз, похоже, не слишком доверяя моему ответу.
— Одни сутки?
Я кивнул, продолжая покачивать кисть. Электрические импульсы пронзали руку до локтя, я морщился от боли.
— Что ж, ты получишь свои двадцать четыре часа. Мне нужна эта картина, Чарли.
— Конечно. — Я положил кисть с укушенным пальцем на сгиб другой руки. — Потому что вы собираетесь украсть оригинал.
Франческа напряглась. Не ответила мне, но, наверное, слов и не требовалось.
— Втроем? — добавил я.
На этот вопрос она решила дать ответ, но не сразу.
— Плюс остальные.
— Остальные? Вы хотите сказать, работники магазина?
Франческа кивнула, и я рассмеялся. Ничего не смог с собой поделать. Очень уж абсурдно все выглядело.
— Вы шутите. По-другому быть не может. Кто вам будет противостоять? Кистоунские полицейские? [22]
— У моих людей есть необходимые навыки.
— Правда? — я указал здоровой рукой на манчестерца. — Что вы собираетесь мне сказать? Этот парень вырос в цирке, поэтому может справиться с электрикой? А девушка, что работает внизу, она раньше служила в спецназе?
— У нас есть план.
— Нет, — покачал головой я. — У вас есть планировка, электрические схемы, фотографии, но не более того. Это безумие. Вы торговцы книгами.
— Для посторонних.
— Значит, у каждого из вас есть секретная ипостась?
Франческа вздохнула, словно я ей надоел. Передала итальянцу содержимое коричневого конверта, взяла у него револьвер, откинула барабан, вытащила патроны. Показала мне пустые гнезда. Вернула барабан на место, отбросила револьвер в угол комнаты. Достала из кармана смятый носовой платок, шагнула ко мне, знаком предложила вытянуть руку. С неохотой я подчинился. Франческа прижала платок к окровавленному суставу.
— Паоло не захотел бы, чтобы я потеряла все, — сказала она.
— А почему вы должны потерять?
— Книги, — в голосе слышалась печаль. Франческа убрала платок. Посмотрела на кровавое месиво под ним. — Они больше не приносят денег.
— Так возьмите ссуду в банке, — пробурчал я сквозь стиснутые зубы. — Совсем не обязательно красть Пикассо.
Франческа смущенно мне улыбнулась, словно я поймал ее на лжи.
— Ты бывал на Кубе, Чарли?
— Что?
— Чудесное место для нового книжного магазина. Париж уже не тот, что прежде.
— Вы надо мной подшучиваете.
Лицо Франчески резко изменилось, и я торопливо убрал руку. Она отошла от меня, покачала головой. У меня создалось ощущение, что сейчас она скажет что-то неприятное, но манчестерец помешал ей, протянув мои бумажник, очешник и визитную карточку Натана Фармера.
— Этот червяк, — прошипела Франческа, глянув на визитку. — Когда он вышел на тебя?
— Этим утром. Он тоже хочет картину.
— И ты согласился ему помочь? — она возвысила голос.
— Он не оставил мне другого выхода.
— Понимаю, — она вернула мне мои вещи. — Такие уж у него методы.
— Вы с ним встречались?
— Я о нем знаю. Он связывался и с Катриной.
— И что сделала Катрина? Решила посмотреть, кто даст больше, он или вы?
— Нет, конечно. — Слова эти Франческа произнесла таким тоном, словно я допустил чудовищную бестактность. — Она хотела, чтобы картину получила я. Она хотела помочь книжному магазину.
— Вот почему вы послали Фидо и Ровера [23] за картиной в ее квартиру.
— Ситуация усложнилась.
— Тогда объясните мне, что происходит.
Франческа сложила руки на груди. В раздумьях постучала указательным пальцем по губам.
— Ты — прирожденный вор. — Она пристально смотрела на меня. — И конечно же, ты хочешь в этом поучаствовать.
— В чем? В величайшем фарсе в истории преступлений?
Взгляд Франчески стал ледяным.
— Раз уж вы упомянули об этом, — торопливо добавил я, — думаю, что готов поучаствовать.
— Возможно, после того, как я объясню тебе, что к чему, ты поймешь, что шансы у нас не такие уж маленькие, — сказала Франческа.
— Я весь внимание.
Мы вдвоем вышли на плоскую крышу дома, в котором размещался книжный магазин. Здесь не было ни вьющихся растений в горшках, ни решеток, по которым они могли бы виться, зато сюда не поленились затащить пластиковые столики и стулья. На столе, за который мы уселись, стояла пепельница с логотипом известной бельгийской пивоваренной компании. Я держал в левой, здоровой руке зажженную сигарету и вдруг подумал, что курю больше и быстрее, словно хочу угнаться за Франческой. Она, правда, никогда не докуривала сигарету до фильтра, вдавливала окурок в пепельницу и брала следующую. За день она, вероятно, выбрасывала с полпачки сигарет.
— Я думаю с чего начать, — добавила она. — История достаточно запутанная.
— Начните с чего угодно, — предложил я. — Всегда можно вернуться назад.
— Ретроспекция, — она поморщилась, — не самый лучший метод.
— Но лучший друг детективщиков.
— Некоторых, возможно.
Она глубоко затянулась и выпустила дым через ноздри. Под столом я раздвинул пальцы правой руки, проверяя болевые ощущения. Их хватало: в сустав словно насыпали толченого стекла.
— Я не считаю, что для романа это минус.