"Поехали со мной в Блэквуд-Мэнор, – предложил я. – Я там живу. Мы можем расположиться в моей комнате, или я поселю тебя в комнате Папашки, если ты хочешь соблюсти приличия. Папашка недавно умер. Комната убрана и готова к приему гостей. Он умер не в ней, но все его вещи сразу оттуда убрали. Где телефон? Я скажу, чтобы приготовились к нашему приезду. Скажи мне свой размер одежды. Жасмин съездит в универмаг "Уол-Март" и купит все, что тебе понадобится на первое время".
"Господи, да ты такой же сумасшедший, как все Мэйфейры, – с искренним изумлением произнесла Мона. – А я думала, что только мы способны на такие поступки".
"Поехали. В моем доме нам никто не помешает. Тетушка Куин разве что поделится какой-нибудь мудростью. Ей скоро семьдесят девять, – по крайней мере, она так утверждает, – так что следует ожидать мудрого совета. А еще у меня там живет новый учитель, Нэш, но он джентльмен до мозга костей".
"Значит, ты тоже не ходишь в школу, – сказала Мона. – Клево!"
"Нет, не хожу. Гоблин в школах не уживается".
Я быстро начал хлопотать. Мона с нескрываемым изумлением следила, как я разговаривал по телефону с Жасмин, заказывая все самое маленькое – белые рубашки, брючки, хлопковое белье, несколько туалетных принадлежностей. Мы сразу отправились в дорогу.
Едва сев за руль, я сразу осознал, что не спал больше полутора суток. Меня разобрал смех – мне вдруг показалось смешным, как оно все выглядит со стороны.
"Эй, давай я поведу", – предложила Мона.
Я с радостью согласился.
Она уселась за руль как профессионал, и мы рванули с места, проехали узкие улочки Французского квартала и оказались на главном шоссе.
Я не мог оторвать от нее глаз: она была такая сексуальная за рулем. Меня поразило, что такое прелестное существо умеет водить машину, а когда Мона кидала в мою сторону взгляды, меня переполняла радость и слабость оттого, что на меня смотрит это зеленоглазое чудо. В этом настроении безумия и восторга я заговорил с Гоблином:
"Я люблю ее, старина, понятно тебе?"
Обернувшись на заднее сиденье, я увидел, как он смотрит на меня с холодным презрением – тем самым выражением, которое приобрел в больнице. У меня даже дыхание перехватило. И тут раздался его мрачный монотонный голос:
"Понятно. Я тоже ее хорошенько распробовал, Тарквиний".
"Ты врешь, ублюдок эдакий! – Мне захотелось его придушить. – Как ты смеешь говорить мне такое? Я бы почувствовал, если бы ты оказался так близко! Неужели ты думаешь, что можешь потихоньку проникнуть внутрь меня!"
"Он правду говорит, – сказала Мона, давя педаль газа в пол так, что стрелка спидометра зашкаливала за восемьдесят пять миль в час. – Я его чувствовала".
Тетушка Куин и Жасмин меня не подвели. Если у тетушки Куин и были какие-то опасения насчет Моны, она и виду не подала, чтобы не обидеть девушку. Когда мы приехали, тетушка поприветствовала Мону на пороге с распростертыми объятиями, и мое заявление, что это моя будущая жена, тетушка Куин выслушала с абсолютным спокойствием.
Жасмин показала Моне комнату Папашки, где уже были разложены ее новые вещи, а затем мы прошли ко мне – в моей комнате Моне в общем-то и предстояло провести весь визит – и мы великолепно пообедали за этим самым столом, за которым теперь сидим с тобой.
Не помню, что нам подавали. Помню только, как любовался Моной, совершенно ею очарованный: глядя, как она орудует ножом и вилкой быстрыми отточенными движениями и при этом без умолку оживленно разговаривает, я все больше и больше к ней привязывался.
Понимаю, со стороны может показаться, что я сошел с ума. Но я так сильно ее любил. Прежде я не испытывал таких чувств, и сейчас, на какое-то время, они полностью стерли ставшую уже привычной панику и даже прогнали вполне разумный страх перед таинственным незнакомцем, хотя, наверное, здесь следует добавить, что вокруг дома по-прежнему было много вооруженных охранников, да и в самом доме тоже, и все это также вселяло в меня чувство безопасности.
Разумеется, тетушка Куин захотела поговорить со мной наедине, но я вежливо отказался. А когда убрали посуду и Жасмин протерла стол (между прочим, Жасмин потрясающе выглядела в своем светло-синем костюме и белоснежной накрахмаленной блузке), я был готов запереться от всего мира, если бы только это можно было сделать.
"Пойми, – говорила Мона, – Пирс, за которого я, скорее всего, выйду замуж, – совершеннейшая зануда. Этот мой кузен словно хлебный мякиш, нет в нем никаких паранормальных способностей, но он уже служит юристом в фирме "Мэйфейр и Мэйфейр", где его отец Райен, партнер фирмы, и этот Райен, мой любимый Райен, тоже хлебный мякиш, и живут они спокойной размеренной жизнью, без всяких потрясений".
"Тогда какого черта ты все время говоришь, что выйдешь за него замуж?" – возмутился я.
"Потому что я люблю его, – сказала она. – Не влюблена, нет, я бы никогда не смогла в него влюбиться, но я знаю его, и мне он кажется красивым – не таким красивым, как ты, он даже не так высок, но по-своему очень мил, и при нем, как мне ни противно это говорить, но при нем я, скорее всего, смогу делать все, что захочу. Я имею в виду то, что он по своему характеру не напорист, а у меня напористости хватит на троих".
"Точно, – согласился я. – Значит, это будет надежный брак".
"Это мэйфейровский брак, – ответила Мона. – А Мэйфейры, вроде меня, всегда заключают браки с другими Мэйфейрами. Можно не сомневаться, что при его наследственности и моей наследственности некоторые из наших детей будут ведьмами..."
"Ты опять за свое, Мона, что это значит – "ведьма"? Неужели все ваше семейство использует это слово? И отец Кевинин тоже?"
Она звонко рассмеялась.
"Да, все семейство говорит так, но, скорее всего, благодаря Таламаске и Эрону Лайтнеру, агенту Таламаски, которого мы все любили. Но мы его потеряли. Он погиб ужасной смертью, с ним произошел несчастный случай. Теперь нашим другом стал Стирлинг, так вот, Стирлинг тоже использует это слово. Видишь ли, Таламаска – это такая организация, которая несколько веков следила за нашим семейством, а мы даже об этом не подозревали. Хотя, нет, не совсем так. Иногда наши предки догадывались. Как бы там ни было, Таламаска собрала так называемое Досье на Мэйфейрских ведьм. Мы все его прочитали, чтобы лучше разобраться в собственной истории. Ну да, некоторых из нас мы действительно называем ведьмами".