Судья Гросбек кивнул.
Лейбли вскочил со своего места:
– Но позвольте, ваша честь, я не согласен с тем, что закон трактует это именно таким образом.
– И тем не менее это так, – со спокойной категоричностью подтвердил судья Гросбек.
– Но Пивис не имел никакого понятия о возможных методах и действиях Линка.
– Если Линк был его агентом, – твердо заявил судья, – то он был обязан уведомлять Пивиса обо всех своих действиях. Он работал в интересах Пивиса, а потому Пивис не может пользоваться выгодами от его действий и при этом не нести за них никакой ответственности.
Лейбли медленно и осторожно опустился на место, словно после всего сказанного не удивился бы, если бы из-под него вдруг выдернули стул.
– Хорошо, мисс Дилмейер, я задам вопрос несколько иначе, – сказал тем временем Мейсон. – Вам сообщили, что мистер Лоули владеет акциями компании, которые хочет приобрести мистер Пивис. И поэтому вас попросили быть с Лоули поприветливее и…
– Никто мне ничего такого не говорил, – возразила она.
Мейсон удивленно вскинул брови:
– Разве?
– Ничего такого не было.
– Тогда каким образом вы познакомились с мистером Лоули?
– Меня попросили завязать с ним знакомство.
– Кто попросил?
– Мистер Колл, – сказала она.
Лейбли торжествующе улыбнулся.
– А Пивис не имеет ничего общего с мистером Коллом. Колл не является его агентом, – сообщил он, обращаясь к судье.
– Это нам еще предстоит установить, – заметил судья Гросбек.
– Итак, – продолжал Мейсон, – в тот вечер, когда был убит Линк, вы слышали, чтобы Колл и Линк говорили между собой об акциях?
– Это было не вечером. А еще днем.
– И что же говорил мистер Линк?
– Линк сказал, что акции у него, что если Пивис хочет получить их, то он должен приехать к нему с живыми, хрустящими «бабками», что с чеками он связываться не собирается. Ему были нужны наличные.
– Вы слышали этот разговор? – уточнил Мейсон.
– Да, сэр.
– Где это происходило?
– В «Золотом роге».
– Это ночной клуб?
– Да, сэр.
– Где именно в «Золотом роге» происходил этот разговор?
– Наверху… ну, то есть в апартаментах второго этажа.
– И после того, как вы слышали этот разговор, – продолжал Мейсон, – на вас было совершено покушение, это так?
– Я протестую! – выкрикнул Лейбли. – Это попытка склонить суд к предвзятости. Это очевидный намек на то, что мой клиент якобы предпринял попытку убийства ради нескольких акций какой-то там корпорации.
Судья Гросбек с холодной безучастностью посмотрел на Мейсона.
– Мистер Мейсон, – строго спросил он, – вы подтверждаете, что склонны усматривать связь между этими двумя событиями?
– Если суд позволит, – ответил Мейсон, – я полагаю, сначала стоит заслушать некоторые весьма ценные показания. Это всего лишь вопрос времени. Ваша честь, вы слишком опытны, чтобы принимать во внимание голословные намеки, не подкрепленные должным образом. Ведь дело рассматривается не судом присяжных.
Судья Гросбек кивнул.
– Продолжайте, – сказал он.
– Отвечайте на вопрос, – велел Мейсон, обращаясь к Эстер Дилмейер.
– Да, – чуть слышно выдавила она.
– Итак, – продолжал Мейсон, – ваша манера есть конфеты довольно необычна, не так ли? Вы едите их быстро, одну за другой, так?
– Ну, в общем-то да.
– Когда у вас появилась эта привычка?
– Еще с девятнадцати лет. Я тогда работала на кондитерской фабрике, – с улыбкой ответила она.
– Это во время работы там вы научились так есть конфеты?
– Да, – сказала она и тихонько рассмеялась. – Вообще-то девушкам не разрешалось есть конфеты, с которыми они работали, но… видите ли, я терпеть не могла хозяина, и мне казалось, что подобным образом я свожу с ним счеты.
– Понятно, – улыбнулся Мейсон. – Значит, кто-то знал об этой вашей привычке есть конфеты вот так, сразу и помногу?
Она на мгновение задумалась, а потом отрицательно покачала головой.
– Отвечайте громко и внятно, – попросил ее судья Гросбек, – так, чтобы секретарь мог занести ваш ответ в протокол.
– Нет, – сказала она, – вряд ли кто-нибудь… ну, разве что кто-то из очень близких друзей… Ирма Радин, например…
– А мистер Лоули считается вашим близким другом?
– Нет.
– Мистер Колл?
– Нет, – решительно отрезала она.
– Тогда, может быть, мистер Мейгард?
– Мистер Мейгард, – рассудительно проговорила она, – скорее работодатель, чем друг.
– Но он знает, как вы едите конфеты?
Она замялась, очевидно не желая отвечать утвердительно, ибо из такого ответа можно было бы сделать далеко идущие выводы. Судья Гросбек теперь сидел, налегая грудью на край своего большого стола из красного дерева, и пристально всматривался ей в лицо. Фрэнк Лейбли, осознавая, в каком опасном направлении развивается слушание дела, и явно опасаясь прерывать процедуру дальнейшими возражениями, с озадаченным видом сидел на самом краешке стула, переводя взгляд с Мейсона на свидетельницу и обратно.
– Отвечайте на вопрос, – настаивал Мейсон.
– Мистер Мейгард знал, что я работала на кондитерской фабрике.
– Откуда ему это было известно?
– Он нанимал меня на работу.
– Значит, вы работали на кондитерской фабрике, когда мистер Мейгард пригласил вас к себе в «Золотой рог»?
– Нет. Он видел мои бумаги.
– И вы не считаете мистера Колла близким другом?
– Нет.
– Он ведь, кажется, одно время им все-таки был?
– Ну… ну, это смотря что называть дружбой.
– А как насчет мистера Лоули? Он когда-нибудь являлся таковым?
– Нет… а может быть, и да.
– Мистер Пивис когда-либо угощал вас конфетами?
– Да. Несколько раз. Он очень милый.