Над сторожевой башней гарнизонного городка пролетел на бреющем винтокрыл и, заложив крутой вираж, пошел над свинцовой гладью Швен Та в направлении правительственного дворца. Ута невольно залюбовалась изяществом полета легкой машины — это, конечно же, был курьерский геликоптер, доставляющий очередное послание военному министру, а то и самому Старшему Зодчему.
— Стрекоза несет матке корм, собранный для нее трудолюбивыми муравьями приграничья, — философски произнес Эр, провожая взглядом курьера. Иногда он умудрялся почувствовать мысли Уты почти дословно.
— Стрекоза, качнувшая крылом в Трех Столицах, способна спровоцировать штормовую волну на Югобережье, — в тон ему ответила Ута. — Еще один пример того, как малые расхождения в начальных условиях подчас рождают различия огромных масштабов в конечном состоянии системы. Поэтому предсказать поведение всякого сложного организма на большом отрезке времени становится затруднительным. А зачастую просто невозможным. Вы это имели сегодня в виду, говоря о теории общедействия?
— Вовсе нет, — возразил Эр. — Наша лаборатория, милая Ута, занимается изучением природных процессов на основе принципов самоорганизации систем, в свою очередь состоящих из подсистем. И ее главная цель — Плавт. Он — точка приложения всех отделов, собранных на этом этаже университета. И на некоторых других — тоже.
Командор взял со стола контейнер погибшего пловца-агра — эту вещицу высокопоставленный рефлексор в последнее время постоянно носил с собой — и крутанул его по гладкой столешнице. Пустой цилиндрик почему-то не захотел вращаться, а, напротив, повел себя как сырое яйцо птицеящера, лишь лениво колыхнувшись на поверхности стола и медленно завалившись на бок.
— Кажется, там еще осталось кое-что из мыслей Плавта, — одними губами проговорил Эр. — Такие же темные и вязкие, как он сам.
— Простите, шеф, но мне кажется, вы в последнее время говорите о нашем органическом подопечном как об одушевленном существе, — мягко заметила Ута.
— Я немало времени провел на границе наших южных провинций, — произнес Эр, задумчиво глядя на дымку тумана над городом, которую принес с собой дождь. — В тамошних лесах обитают забавные насекомые, муравьи-скорняки. Они сооружают себе грандиозные жилища в виде купольных конструкций. Сооружают из листьев, которые сшивают их же собственными черенками. Я однажды наблюдал процесс стройки. Признаться, меня всегда остро интересует начальный цикл любого предприятия. Это как закваска пива… Суди сама.
Он бесшумно развернул экран и вызвал в памяти картинку. Ему не потребовалось особых волевых усилий. Сцена тут же с готовностью вспыхнула в его голове, ярко и отчетливо, а затем отобразилась на гладкой, упруго натянувшейся мезоподе.
Эр висел на краю пропасти, сорвавшись с дерева из-за пули снайпера, неожиданно чиркнувшей по его каске. Командор падал и лишь чудом успел зацепиться за валун.
Но валун как назло был слишком гладким. Эр сползал вниз и уже не оставалось сил, чтобы перехватить руками в поисках опоры понадежней. Его мезопода бессильно повисла. Но именно эта центральная или, если угодно, средняя конечность сейчас была его единственным шансом на спасение.
Слева от Эра большие зеленые муравьи с коричневыми наплечниками хитина быстро плели длинную лиственную гирлянду…
Эр знал, что постройки многоногих скорняков отличаются завидной упругостью и прочностью на разрыв. И он с надеждой смотрел как ловкие бесенята таскали откуда-то сверху, из-за кромки обрыва, широкие мясистые листья, наращивая длинный и прочный зеленый канат.
На первой стадии сшивания каждого каната, из которых впоследствии им предстояло свивать затейливые «бутоны», муравьи-скорняки аккуратно сворачивали каждый лист пополам. Но их метод приложения усилий был настолько отличен от логики любого рефлексора, что Эр, несмотря на весь драматизм его положения и затекшие руки, с любопытством взирал на их методику строительства жилища. А может, это был мост, опора, которую скорняки перебрасывали через обрыв, в новые охотничьи угодья?
Поначалу, едва приняв от носильщиков очередной лист широковяза или мясистый лоскут с ветви горной гевеи, скорняки тут же начинали энергично молотить мощными челюстями по всей границе зеленой кромки. Насекомые действовали хаотично и лихорадочно, без всякого расчета, пытаясь согнуть хотя бы один участок листа, чтобы вслед за тем свернуть его в спираль.
К таким затравкам будущих спиралей, поддавшихся напору сильных жвал, со всех ног устремлялись те многоногие работники, которым повезло меньше.
«Скорняки сами перераспределяются, — вертелась в голове Эра навязчивая мысль, в то время как он лихорадочно выбрасывал мезоподу, раз за разом хватая воздух тонкими, длинными пальцами. — И дальше действуют уже как части общего целого, как частицы единого организма».
Да, то был мост. Когда постройка общественных насекомых повисла над пропастью, по ней устремилась огромная процессия скорняков-солдат, волокущих упитанного птицеящера. Разумеется, дохлого.
Под его весом зеленый мост провис и тогда… тогда наконец верхние фаланги третьего и четвертого пальцев мезоподы все-таки зацепились за зеленую плеть! Эр собрал в кулак всю волю, подтянулся и… ухватился за изделие скорняков правой рукой! А затем и левой!
Мысленно воззвав ко всем южным духам, покровителям здешних горных лесов, Эр раскачался и, перехватив руками, направился к ближайшему краю пропасти.
Инженерный шедевр скорняков чудом держался по сей момент, но в миг броска командора все-таки порвался! Мимо командора пролетел вниз облепленный скорняками-солдатами мертвый птицеящер.
Час от часу не легче!
Эр повис на раскачивающемся обрывке…
Но все-таки он смог.
Он смог, сумел выкарабкаться из бездны, люто выжимая последние капли сил из задеревеневших, непослушных рук под градом сыплющихся на него сверху зеленых многоногов, отчаянно машущих рудиментарными крылышками.
«Так мы, рефлексоры, в минуты смертельного ужаса взываем к своим родителям или Создателю, — думал он, завороженно глядя с края обрыва на парящий зеленый веер, все еще не опустившийся на дно, где распласталась тушка птицеящера. — А они взывают к природе, которая когда-то прогневалась на них невесть за что и навсегда отлучила от неба.»
* * *
Эр потер виски и медленно сложил некстати развернувшуюся мантию. Иногда он совсем не контролировал ее, глубоко погрузившись в воспоминания, и тогда его потаенные мысли могли всплыть на экране-перепонке сами собой.
Это всегда удивляло его партнеров из числа агров, в особенности профессор-экселенца Мориха и его личного референта Ана, в минуты жарких споров с дружным презрением именовавших Отчизну не иначе как Империей Лицемеров.
У южан мезоподы были такими же недоразвитыми, как крылья муравьев-скорняков. В отличие от их северных соседей, агры не могли транслировать не только мыслеобразы, но и просто отзеркаленные изображения.