— А что тут можно понять? Врачи и те были в растерянности. Мы отдыхали в деревне… Вряд ли ты помнишь, там была девочка Лена, вы дружили. В конце июня мы уехали. Через месяц Лена утонула. К нам заглянула их соседка, приехала в город по делам, и рассказала об этом. Наверное, ты слышала наш разговор. С той поры тебя стали мучить кошмары, точнее, кошмар: один и тот же сон. Самое невероятное оказалось, что… все так и было на самом деле. Я ездила к матери… Дети катались на надувной камере, она перевернулась, ударила Лену по голове, девочка, видимо, потеряла сознание и утонула. Но ты не могла этого видеть, потому что нас в деревне уже не было. Врачи сказали, что такое иногда случается. Сон долго не давал тебе покоя, я постаралась, чтобы ничто не напоминало тебе о той девочке.
— Теперь я взрослая, и мне гораздо легче справиться с этим, — успокоила я маму. — Просто надо было понять, что правда, а что сон.
Мы еще некоторое время поговорили с мамой, избегая этой темы.
* * *
Итак, к смерти Лены я не имею никакого отношения. Она утонула, когда нас в деревне уже не было. Но я, наверное, желала ей смерти, когда злилась на нее или мне казалось, что желаю, и когда она утонула, во мне появилось чувство вины. Сложновато для пятилетнего ребенка, но психологи лучше знают. Однако это не объясняет вещего сна. Как я могла представить то, чего не видела? Или все-таки могла? Я слышала, о чем говорят взрослые, испугалась и решила, что своими фантазиями накликала беду. Я не раз купалась в том пруду и представила, как все это произошло. И увидела все это во сне, испугалась, и сон начал повторяться. Чем больше я его боялась, тем чаще видела. Никакой мистики, все логично. «Азазель ошибся, — вдруг подумала я. — Он ошибся. Он знает не больше моего. Он не всемогущ».
— Расчет прост, — пробормотала я. — Человек испуган, он начинает вспоминать свои грехи и непременно что-то вспомнит. А если не вспомнит, то придумает, — как будто кто-то шепнул мне на ухо. — Игорь вспомнил того парня и…
— Игорь пришел в себя, — сказал Олег, с беспокойством наблюдавший за мной все это время. — Он не в состоянии объяснить, что произошло. Ни о записке, ни о том, что собирался покончить с собой, не помнит. Говорит, работал, а потом провал в памяти. Помнит только, что очень хотел спать и без конца пил кофе.
— Он успел найти что-нибудь интересное?
— Он в реанимации, и разговоры…
— А если кто-то подсыпал снотворное в кофе, а когда он уснул, инсценировал самоубийство? Почему бы и нет? Причина проста: Игорь слишком близко подобрался к Азазелю.
— Похоже на правду. Мне это нравится гораздо больше мистических штучек. — Анна демонстративно пожала плечами. — Давай-ка заглянем в дом, — вдруг предложил Олег.
— Заглянем? — не поняла я.
— Ты же говоришь, сигнализации там нет.
— Но… наверное, надо какое-то разрешение?
— Пока мы его получим… И получим ли вообще. Поехали, дом стоит осмотреть.
— А если хозяева…
— Тогда у меня будут большие неприятности, — усмехнулся Олег. — Но что-то подсказывает мне, что хозяев мы будем ждать напрасно.
Мы опять поехали к Платонову. К моему удивлению, Анна отправилась с нами. Мне казалось, что эта идея ее совсем не увлекла, тем невероятнее было ее согласие.
Дом выглядел таким же нежилым, как и в прошлый мой приезд. Калитка оказалась чуть приоткрыта, видимо, Михаил повредил замок, и теперь она не запиралась, что вызвало легкое беспокойство, вряд ли это понравится хозяевам. Осколки стекла все еще валялись на плитке. Олег покачал головой, но, как и Михаил несколько часов назад, просунул руку в разбитую дверь и отпер замок. Перед тем, как вторгнуться на чужую территорию, мы несколько раз позвонили в дверь, хотя застать здесь хозяина я не очень-то рассчитывала. Чьи-то шаги явились полной неожиданностью. Я их слышала совершенно отчетливо, кто-то прошел по гравийной дорожке мимо окна.
— Слышите? — испуганно шепнула я. Мы замерли. Я судорожно искала выход из создавшегося положения. Хлопнула калитка, мы вздрогнули, а Олег вдруг бросился к двери со словами:
— О, черт…
Мы растерянно переглянулись, не понимая, что происходит. Олег вернулся очень быстро.
— Ушел, — сказал он со злостью.
— Кто? — не поняла я.
— Тип, который был в доме. Вряд ли хозяин, чего б ему от нас бежать. Мы позвонили в дверь, и он смылся через окно, а потом спокойно вышел через калитку. Черт, надо же так лопухнуться…
— Ты видел его?
— Когда я выскочил на улицу, он уже свернул в переулок, где-то здесь его ждала машина.
Пока мы разговаривали, Анна прошла в гостиную, я застала ее с толстым томом в руках. При нашем появлении она поставила его на полку.
— Надо обыскать дом, — сказал Олег. — Хотя, боюсь, мы опоздали.
— Тогда начнем с подвала, — кивнула я. — Там компьютер.
Однако в подвале мы ничего не обнаружили, то есть компьютер был на месте, но все записи уничтожены, я думаю, еще до нашего визита с Михаилом.
Ни одного диска, записной книжки, никакого намека на владельца.
Открытие сделала Анна. Она находилась на втором этаже, который, как я помнила, был совершенно пуст, и вдруг позвала нас:
— Идите сюда.
Мы поднялись и застали ее в маленькой комнате, больше напоминающей кладовку. Здесь висело зеркало, а под ним валялся мешок. Анна извлекла из мешка светлый пиджак, рукав его был чем-то испачкан. Анна понюхала рукав, усмехнулась.
— Грим.
— Что? — не поняла я, но тут она достала из мешка парик и бороду. — Невероятно, — пробормотала я.
— Расчет прост, — взяв парик в руки, вздохнул Олег. — Что запоминается больше всего? Борода, усы. А у Платонова была еще привычка постоянно носить шляпу.
— Библиотекарь, — вдруг подумала я вслух. — Она должна была знать, что настоящий Платонов умер.
— Не обязательно, — возразила Анна. — А вот и шляпа, — усмехнулась она. И действительно, в руках у нее появилась шляпа.
— Он что-то говорил о болезни глаз, — вспомнила я. — А на самом деле все проще: приглушенный свет нужен был для того, чтобы мы не заметили грим. А перчатки… Ну, конечно, возраст человека выдают руки, как старого, так и молодого. На самом деле лже-Платонову далеко до старости.