— Прыгай, — махнул он мне рукой.
— Я не смогу.
— Это твой страх и неверие. Ты сможешь.
— Я разобьюсь, — сказала я жалобно.
— Что за глупости ты болтаешь? Как ты можешь разбиться, если я рядом? Прыгай, я держу тебя.
— Я боюсь.
— Закрой глаза, разбегись и прыгай. И через секунду окажешься у меня на руках. Ты ведь хочешь этого? Хочешь?
— Хочу.
— Тогда прыгай.
— Я… я… — Слезы душили меня, они текли по щекам, меня трясло то ли от волнения, то ли от холода. Улыбка исчезла с его лица, теперь оно было очень печальным.
— Ты не веришь в меня! — крикнул он. — Значит, меня нет. — Он повернулся и пошел прочь.
— Куда ты? — испугалась я.
— Меня нет. У тебя может быть лишь то, во что ты веришь.
— Подожди. Я прыгну! — крикнула я в полнейшем безумии. — Я попробую.
— Давай, я держу тебя. — Он вернулся и теперь вновь улыбался мне.
— Я прыгну, — пробормотала я. — Если захочу, то прыгну.
Я отошла подальше от края крыши, чтобы было место для разбега, сердце стучало в горле. Я еще ничего не успела понять и тем более решить, а уже бежала. В какой-то миг я поняла, что не смогу, но сделала последний шаг и прыгнула. Я отчаянно закричала, а потом увидела его лицо прямо над собой, почувствовала его руки, он крепко держал меня и смеялся, а подо мной была бездна. Наверное, на какой-то миг я лишилась сознания, а в следующий момент уже была на крыше, и он прижимал меня к груди.
— Вот видишь. Ты смогла. Ты сможешь все. Все, что захочешь.
— Это невероятно. Я спятила… это…
— Ты стала свободной.
Я помню, что он нес меня на руках, а я вцепилась в него и боялась разжать пальцы. И в груди была страшная боль, от которой хотелось выть. Когда мы оказались в машине, я понемногу пришла в себя. Мне было страшно рядом с ним, хотя он улыбался и держал мою руку, мне было страшно, и боль не отступала.
— Ты не должен был… — пробормотала я.
— Глупенькая… — Он поцеловал меня в висок. — Это было так же безопасно, как гулять босиком по песчаному берегу. Ибо сказано пророком: «Ангелам своим заповедает о тебе, и на руках понесут тебя, да не приткнешься о камень ногою твоею».
— Эти слова произнес дьявол, когда вознес Христа на крышу Иерусалимского храма, а Христос ответил: «Не искушай Господа».
— А, этот моралист из Галилеи, — отмахнулся Михаил. — У него не было воображения.
— Что? — Чувствуя, как сердце острее стянуло болью, спросила я.
— У него не было воображения, — засмеялся Михаил и завел машину.
Он привез меня домой и поднялся в квартиру. Я не возражала, потому что сама вряд ли смогла добраться. Я повалилась на диван, он заботливо укрыл меня пледом, потом принес мне чай. Я выпила, не чувствуя вкуса, и отвернулась к стене.
— Я напугал тебя, — сказал он с печалью и погладил мои волосы. — Я думал, тебе понравится летать, но вы странные существа, вы предпочитаете землю.
— Не в этом дело, — кусая губы, сказала я.
— А в чем?
— Я могла разбиться. Ты рисковал моей жизнью просто так, из глупого желания побахвалиться, а я такая дура…
— Я бы не позволил тебе упасть. Как ты не понимаешь. Пока я рядом, с тобой ничего не случится, даже если тебе придет охота сигануть с девятого этажа. Отделаешься синяками, а потом тебя покажут по телевизору, и люди будут удивляться: надо же, свалиться с крыши и даже руки не сломать. Я бы мог и без синяков, но тогда тебя заподозрят в колдовстве и сожгут на костре. — Я невольно засмеялась, слушая его. — Не прогоняй меня, — скроил он забавную физиономию. — Так не хочется опять становиться невидимым и бродить за тобой по пятам. Куда приятнее держать тебя на руках.
— Идем на кухню, — вздохнула я, поднимаясь. — Я есть хочу.
Мы поели, Михаил пил чай, а я, глядя в окно, пыталась вспомнить мысль, которая мелькнула и исчезла.
— Лучше размышляй вслух, — сказал Михаил. — Так тебе будет проще.
— Я не виновата в смерти девочки. Азазель ошибся, понимаешь?
— Он не ошибся, — покачал Михаил головой. — Он прекрасно знал, что ты не убийца. И для этого вовсе необязательно быть Ангелом или бесом. Стоит просто взглянуть на тебя. Не знаю, какие грехи были у тех девушек, но ты точно ни в чем не виновата.
— И поэтому жива? — нахмурилась я.
— Мы же договорились: ты стараешься обойтись без вопросов. Договорились или нет?
— Невозможно разобраться во всем этом, если не видишь причину. Что связывает Ольгу, Людмилу, меня, Анну, этого лже-Платонова и родовое поместье Мартынова? Я могла бы предположить вещь фантастическую. Богатый дядюшка оставил нам миллион, и коварный родственник убирает конкурентов, но мы даже в отдаленном родстве не состояли, так что и эта версия никуда не годится. Но что-то нас связывает, и этот человек очень хорошо осведомлен… — Холодок внезапно пробежал у меня по спине. Я взглянула на Михаила.
— Меня подозревать глупо, — обиделся он. — Я здесь для того, чтобы помочь, а не пакостить.
— Почему же тогда не помогаешь? Не рассказываешь, кто ты? — Михаил страдальчески закатил глаза. — Если верить Анне, — продолжала я размышлять вслух, — Азазель знает о ней то, что может знать лишь очень близкий человек.
— Ты ей веришь? — спросил Михаил.
— Почему ты спросил? — испугалась я.
— Просто интересуюсь твоим мнением.
— Мне очень тяжело, — глядя на него, произнесла я, с трудом подбирая слова.
— Тебя не Анна беспокоит, а я, — улыбнулся Михаил. — Точнее, кто я. И можешь ли ты доверять мне? Отвечаю: можешь. Пожалуй, только мне и можешь. Олег, наверное, тоже не прочь сделать для тебя что-нибудь героическое… — Тут Михаил усмехнулся и лукаво посмотрел на меня, точно спрашивая, стоит ли продолжать.
— Он просто выполняет свою работу.
Михаил подошел ко мне, протянул руку и коснулся ладонью моей щеки.
— Олег хороший парень, — сказал он тихо. — Но не о нем ты мечтала.