Барретт очень осторожно начал перекрестный допрос. Если мистер Ашкрофт был такого низкого мнения о «Семи минутах», зачем он вообще взялся за продажу прав на нее?
— Мистер Барретт, я тогда был розовощеким юнцом, наглым и честолюбивым. Мне очень хотелось показать себя. В то время я ухватился бы даже за продажу «Майн кампф», если бы предложили.
Согласен ли мистер Ашкрофт, что всего несколько американских книг того периода, и даже современных, были переведены и изданы в Европе?
— У меня были некоторые книги американских авторов, права на издание которых я продал чуть ли не дюжине иностранных издателей.
Но чтобы это была первая книга неизвестного американского писателя? Неужели он надеялся, что ее издадут в Швеции, Германии, Франции, Италии, Испании?
— Нет, мистер Барретт, я не надеялся, что она будет переведена и издана в этих странах. Однако ее могли бы издать в Великобритании. Я очень рассчитывал продать права в Великобритании и хотя бы еще где-нибудь.
Тогда что же показалось мистеру Ашкрофту таким необычным в том, что он не сумел продать «Семь минут» малоизвестного Джадвея иностранным издателям?
— Необычным было то, мистер Барретт, что «Семь минут» оказалась единственной книгой неизвестного писателя, которую, по моим сведениям, не удалось продать ни в Великобритании, ни на континенте, ни в какой другой стране. Никто, абсолютно никто не хотел издавать ее. Вы должны признать, что это фантастическое достижение в кавычках, которое вполне достойно занесения в «Книгу рекордов Гиннесса» рядом с изобретателем кроссвордов, англичанином Артуром Винном, который придумал первый кроссворд в тысяча девятьсот тринадцатом году для нью-йоркской газеты. Вы не находите, что это «достижение» еще значительнее?
Через полчаса очередной свидетель заканчивал отвечать на вопросы Элмо Дункана.
Этим свидетелем, скользким, как уж, и точным, как компьютер, оказался Харви Андервуд, специалист и мастер по проведению опросов общественного мнения.
Его появление для Зелкина с Барреттом оказалось таким же неожиданным, как и появление отца Сарфатти. Они не сразу поняли, что нужно было обвинению от Андервуда, но скоро это стало ясно, и даже Барретт выразил шепотом свое восхищение окружным прокурором.
Харви Андервуд занял свидетельское место, чтобы подтвердить основную мысль обвинения, что «Семь минут», вызывает у среднего человека только похотливые мысли. Обычно в процессах против непристойности обвинение прибегает к помощи видных граждан, какого-нибудь президента ассоциации родителей и учителей, деканов колледжа, пасторов, то есть людей, которые предположительно имеют частые контакты с простыми людьми в своем населенном пункте и которые способны говорить от лица граждан о вредном влиянии той или иной книги. Но прокурора не удовлетворила возможность выразить чувства среднего человека традиционным путем. В век компьютеров, в век проведения научных опросов для выявления интереса общественности Дункан обратился к самому большому авторитету в стране за разъяснением, что же такое «средний человек». Андервуд должен был доставить этого завернутого в пластмассовую обертку и должным образом проштампованного среднего человека. Это было безумие, это было бесчеловечно, в конце концов, это было смешно. Поступок окружного прокурора лишний раз показывал, в каком печальном состоянии находится потребительская культура, основывающаяся на подсчетах, опросах и теории средних чисел.
Но присяжные слушали Андервуда с открытыми ртами.
Полчаса красноречивый Харви Андервуд описывал методы отбора, то, как опрашиваемые делились на группы, как проводились послойные опросы, как результаты загружались в компьютеры «Ай-Би-Эм» и как получались результаты. Конкретно Харви Андервуд был готов рассказать об итогах большого опроса общественного мнения.
— Все это очень сложно, — распинался Андервуд перед присяжными. — Вместе с нашими собственными мы использовали результаты опросов американской ассоциации книготорговцев и Юнайтед Пресс Интернэшнл, а также информацию Статистического бюро Соединенных Штатов за тысяча девятьсот шестьдесят шестой год. Все эти данные были введены в наши компьютеры, которые выдали абсолютно точный портрет среднего гражданина Соединенных Штатов. Впервые мы добились портрета среднего гражданина всего американского общества, и впервые, мистер Дункан, у вас может выступить свидетель или свидетельница, которые полностью понимают определение непристойности в Уголовном кодексе Калифорнии. Помните, там говорится о действии непристойности на среднего человека, который полностью соответствует стандартам современного общества.
— Мистер Андервуд, вы можете предложить нам научный портрет среднего человека?
В этом месте Майк Барретт, собравшись с силами и видя, что присяжные смотрят на Андервуда, как кролики на удава, встал и заявил протест.
— Я протестую. Вопрос заставляет свидетеля размышлять.
Судья Апшо поманил к себе обеими руками Барретта, Дункана и стенографиста.
— Пожалуйста, подойдите ко мне, джентльмены.
Барретт объяснил, что не существует портрета среднего человека, ни научного, ни какого-либо другого.
— Слово «средний» обычно заключает в себе математический смысл, и его можно применить только к цифрам. В самом крайнем случае средний человек может быть или самым заурядным, или обыкновенным. Как заявили бывший директор Бюро переписи Соединенных Штатов Ричард Скаммон и Бен Уоттенберг в журнале «Это США»: «Арендаторы с Миссисипи и жители округа Марин в Калифорнии никак не могут быть связаны словом „средний“ с заводскими рабочими из Толедо. Доктор физики и выпускник средней школы никак не могут равняться между собой хотя бы по уровню образования. Точно так же один человек зарабатывает в год сто тысяч долларов, а пятеро — по четыре, но это еще не значит, что шесть человек зарабатывают по двадцать тысяч в год… Понятие среднего человека, несмотря на всю привлекательность, обычно является бессмысленным».
Натаниэл Апшо посмотрел на окружного прокурора.
— Ваша честь, позвольте мне закончить цитату из того же самого источника, который использовал представитель защиты, — сказал Дункан. — Скаммон и Уоттенберг говорят: «Мы можем с полным основанием говорить о „среднем“ человеке… потому что многие аспекты жизни совпадают для большинства американских семей… например, больше девяноста процентов американских семей имеют по крайней мере один радиоприемник. Значит, можно использовать этот показатель для описания „средней“ семьи». Кроме того, ваша честь, сбор такой статистики превратился в целую науку. Статистика существует и открывает нам среднего человека. Мой свидетель является специалистом в этом вопросе.
Судья Апшо задумался, потом повернулся к Барретту.
— Мистер Барретт, термин «средний человек» является частью Уголовного кодекса. Проблема просто заключается в определении. Я провел кое-какие исследования по этому вопросу и пришел к довольно точному, на мой взгляд, определению. — Он открыл папку и принялся изучать содержимое. Найдя то, что искал, прочитал: — Председательствует судья Винсент А. Кэрролл, суд общегражданских исков, округ Филадельфия. Разбиралось похожее дело, и в нем прозвучало такое определение: «Мы должны рассматривать воздействие на среднего представителя нашего населения. По нашему мнению, средними людьми можно считать присяжных. К этому выводу я пришел за сорок пять лет нашей судейской практики. Они не святые, не грешники, не литературные критики, но и не сжигают книги. Это средние люди со средними чувствами, средними предрассудками и нормальным отношением к сексу (которое, к счастью, находит применение в воспроизводстве нации). Такого среднего человека мы и имеем в виду, когда говорим о стандартах современного общества». Многие из этих слов, по-моему, применимы и здесь. И если представитель народа сможет дать научное определение «среднего» человека, я считаю, ему можно позволить сделать это. Ваш протест, мистер Барретт, отклоняется. Мистер Дункан, можете продолжить задавать вопросы, а что касается вас, мистер Барретт, если вы пожелаете и в дальнейшем проверять достоверность существования среднего человека, я предлагаю вам сделать это при перекрестном допросе свидетеля… Продолжайте, мистер Дункан.