— Хорошо, братец, — заговорил Шивли, — мы потратили предостаточно времени. Вот так. Ты у нас великий говорун, так что входи туда и начинай разговор. И постарайся все уладить.
Мэлон стряхнул руку Шивли и попытался отойти в сторону. Он чувствовал себя потрясенным, испуганным и не сознавал, почему это происходит с ним. Только понял, что никогда не предполагал, что все будет происходить таким образом. Другие смотрели на него, бросали ему вызов, а у него не было мужества противостоять им. Ему хотелось быть одному, набраться смелости и войти к ней, успокоить ее, умилостивить и завоевать ее доверие.
— Может быть… — заикаясь, сказал он, — может быть, будет лучше, если для начала я войду один. После этого…
— Ни в коем случае, братец, — отрезал Шивли. — Ты и она наедине? Чтобы ты проводил с ней время, а мы оставались здесь, на холоде? Нет уж, ни в коем случае. Как ты говорил раньше, мы в этом деле всегда должны быть вместе. Мы все добрались сюда вместе, ведь так? Ты можешь быть нашим представителем, чтобы все уладить. Ты сделаешь свою работу. А после мы получим ее по очереди, можем даже кинуть жребий, кому она достанется в первую очередь.
У Мэлона не осталось места для отступления.
— Хорошо, — сказал он беспомощно, — думаю, что нам нужно покончить с этим раз и навсегда.
Отяжелевшей ладонью он коснулся дверной ручки.
Они по одному вошли в главную спальню — сначала Мэлон, затем Шивли, после Йост и за ним Бруннер.
Она лежала на большой железной кровати, с разведенными в сторону руками — ее запястья были привязаны к стойкам, так что она была похожа на горизонтально распятую молодую женщину. Только голова была слегка приподнята с помощью подушки.
Когда дверь открылась и они вошли, она потеряла дар речи. Ее широко раскрытые, испуганные глаза следили за ними, поочередно останавливаясь то на одном, то на другом, наблюдая за ними, по мере того как они рассаживались.
Ее встревоженный взгляд перебегал от одного к другому в отчаянном стремлении найти какой-то ключ к тому, что с ней произошло, почему ее пленили таким невероятным способом и что они собираются с ней делать.
Без единого слова они заняли свои места вокруг нее.
Мэлон подтянул стул к левой стороне ее кровати, в шести футах от нее, и присел на краешек лицом к ней. Шивли поставил стул с другой стороны кровати и уселся на него, откинувшись назад и слегка покачиваясь. Йост поместил свое огрузневшее тело на подлокотник шезлонга. Бруннер, тревожно ощупав сам шезлонг, после некоторых колебаний опустился в него.
Как человек, выступающий от имени всей группы, Мэлон явно чувствовал себя не в своей тарелке, он на некоторое время как бы онемел и от присутствия Шэрон Филдс, и от трудности стоявшей перед ним задачи. Бруннер явно был встревожен чудовищностью того, что они совершили. На лице Йоста застыло выражение крайнего воодушевления. Только Шивли казался спокойным, выражая не более чем любопытство к тому, что должно последовать.
Глаза всех мужчин были прикованы к Шэрон Филдс, но теперь, когда уже прошло некоторое время и тишина становилась невыносимой, Шивли, Йост и Бруннер перенесли свое внимание на Мэлона, побуждая его говорить.
Шэрон Филдс, очевидно, поняла, что тот, на кого они смотрели, был их предводителем, потому что она тоже повернула голову по направлению к Мэлону.
Почувствовав это всеобщее внимание, Мэлон попытался собраться с мыслями, преобразовав, наконец, фантазии в реальность. У него пересохли губы и горло, он все время старался глотнуть, пытаясь найти подходящие слова. Он заставил себя улыбнуться, как бы для того, чтобы ободрить ее, убедить ее, что они не преступники, побудить ее успокоиться. Его дружелюбное обращение, казалось, действительно оказало на нее некоторое воздействие, так как выражение ее глаз и черты лица почти сразу же изменились — страх сменился изумлением.
Мэлон, глотнув еще раз, хотел было сказать ей, что она правильно делает, что не боится, и что это очень важно, то, чтобы она не боялась, но не успела эта мысль окончательно оформиться у него в голове, как Шэрон заговорила сама, тихим, слабым голосом:
— Кто вы такие? Вы похитители? Потому что если это так…
— Нет, — удалось произнести Мэлону.
Она, казалось, его не слышала.
— Если вы похитители, то вы сделали ошибку. Вы… вы схватили не того, кого надо. Вы знаете… я имею в виду, что это безусловно ошибка… Вы знаете, кто я?
Мэлон усердно закивал:
— Вы — Шэрон Филдс.
Она непонимающе уставилась на него.
— Тогда, наверное… вас наняли… — В ее тоне зазвучала надежда. — Я знаю — это, должно быть, шутка, публичное надувательство, Хэнк Ленхард это устроил, он нанял вас и сказал вам, что вы должны сделать так, чтобы все выглядело вполне реально; это для рекламы моего нового фильма…
— Нет… нет, мисс Филдс, нет, мы сами все это сделали, — выпалил Мэлон. — Пожалуйста, не бойтесь. Я объясню… позвольте мне объяснить…
Она все еще пристально смотрела на него. Изумление, выражавшееся у нее на лице, перешло в недоверие и вызвало новую волну страха.
— Это не шутка? Вы это сделали — вы похитили меня по-настоящему? — Она тряхнула головой. — Я в это не верю. Вы меня разыгрываете, не так ли? Это какая-то махинация…
Она остановилась, увидев, что Мэлон отвел глаза, избегая ее взгляда.
Наступившее молчание казалось ответом — красноречивым и ужасным — на ее вопрос, и с этим ответом ее надежда стала таять.
— Да что же это такое? — спросила она дрожащим голосом. — Кто вы все такие? Почему я в таком виде — почему я привязана? Что происходит, скажите же мне. Это ужасно, ужасно. Я никогда… я не знаю, что и думать, что говорить. Я не…
Она начала задыхаться и была на пути к истерике.
Отчаянно стремясь успокоить ее, предотвратить назревающую сцену, взять верх в этом сражении, Мэлон, наконец, нашел слова.
— Подождите, мисс Филдс, подождите, послушайте, пожалуйста. Вы все поймете, если только послушаете. Мы четверо — мы не преступники, нет, мы просто обычные люди, как и многие другие, как люди, которые ходят смотреть фильмы с вашим участием и восхищаются вами. Мы такие люди, — нервным жестом он обвел комнату, — которые никому не причинят вреда. Мы знакомы между собой, мы друзья, и, когда мы узнали друг друга лучше, мы обнаружили, что у всех нас есть нечто общее, я имею в виду, что мы все разделяем одно чувство. Оно состоит в том, что мы все считаем вас самой прекрасной, самой чудесной женщиной во всем мире. Мы — ваши почитатели, вот в чем дело, поэтому мы организовали общество, клуб… вы понимаете?
Она продолжала смотреть на Мэлона, не будучи способной что-либо понять.
— Вы имеете в виду… вы — настоящий Фан-клуб, или что?
Мэлон схватился за эту мысль.
— Фан-клуб, да, типа того; мы называем себя Фан-клуб, но не совсем обычного типа, а особый, состоящий из четырех человек, которые внимательно следили за вашей карьерой, восхищаясь вами и смотря все фильмы с вашим участием. Так что… это привело к… это способствовало тому, что мы захотели с вами встретиться. Но мы не преступники. Это не похищение, о которых вы читаете в газетах. Мы захватили вас сегодня утром не для того, чтобы получить что-либо типа денег или выкупа. Мы не собираемся причинять вам вреда…