От рывка капюшон слетел с головы мальчика, и дождь теперь лил в лицо. Он был этому рад – он не любил плакать. Кей Альтос, опустив руки в карманы, глядел на него.
– Я вот тоже прыгал-прыгал под чужими ниточками, а теперь решил открыть свой театр, – непонятно сообщил он. – Ты у меня будешь ведущим актером.
Он вновь зашагал прочь от школы, и на этот раз Томми побежал за ним. Браслет на руке был теплым, почти горячим, но эта теплота не радовала.
Уже за пределами школьного комплекса, на шоссе, вдоль которого тянулись ряды безликих многоэтажек – их не скрашивал даже дождь, – удача решила подмигнуть Томми Арано. Рядом с «мицан-торнадо», к которому вел его Альтос, на обочине взревывал десяток мотоциклов. Лучи фар ленивыми щупальцами ползали по темноте, высверкивая капли дождя.
– Ребята! – крикнул Томми. Фары развернулись в их сторону, заливая радужным от дождя светом.
– Зря, – сказал Кей, останавливаясь. – Но я рад, что ты не совсем онемел.
К ним подошли, неторопливо, стараясь не попасть в круг света. Хриплый ломающийся голос спросил:
– У тебя проблемы с дяденькой, герой?
Кей вдруг усмехнулся и доверительно сообщил Томми:
– А я знаю, как ты заработал это прозвище…
Мальчишка не ответил. Ему вдруг показалось, что он свалял дурака. Альтос сделал шаг – в темноту.
– Стой где стоишь! – выкрикнул мальчишечий фальцет. Кей остановился. И почти добродушно сказал:
– У него проблемы, ребята. Но это только наши проблемы.
– Ошибаешься, – возразил обладатель хриплого голоса. – Проблемы теперь только у тебя… Томми, иди к машинам!
– Объясни им, – попросил Кей.
Томми Арано поднял руку. Темнота отозвалась на вид силовых наручников разноголосой бранью. В общем-то это было то, чего добивался Альтос.
– Пацаны. – Томми беспомощно щурился, в той же мере стесненный светом, как и Кей. – Это тот, который… которого… у него был аТан!
В этот миг Кей начал двигаться. Он не рассчитывал, что упоминание об аТане остановит толпу подростков. Нужен был только миг растерянности.
Дальнейшее было просто делом техники. Ему мешал Томми, пристегнутый к правой руке двухметровой силовой нитью, но даже полная потеря конечности не выводила телохранителя его класса из строя. На аккомодацию к темноте Кей Дач, супер со Второй планеты Шедара, затратил меньше секунды. Потом он лишь двигался – молча и монотонно.
Их было семнадцать – многие мотоциклы несли в эту ночь двоих седоков. Три девчонки, двое мальчишек лет десяти – их Кей даже не бил, просто отшвыривал в стороны. Может быть, слишком жестко – они не делали попыток подняться. Но двое подростков с лазерниками в руках, безуспешно выцеливавшие темноту, не оставили Кею свободы маневра.
Томми волочился за ним по грязи, словно необычный, но не слишком эффективный якорь: Кей продвигался сквозь хрупкие тела своих противников слишком быстро. Толпа заставила его пустить в ход рефлексы, нажитые годами тренировок. Он ломал руки с зажатыми в них кастетами, насаживал мальчишек на их собственные ножи, блокировал редкие неумелые удары. Двое старших, лет семнадцати, у которых были пистолеты, упали, так и не успев выстрелить ни разу. Кей отключил их приемами, которые могли показаться щадящими со стороны.
Последним был мальчишка, ровесник Томми, с грави-дубинкой. Он крутился на месте, ошалев от происходящего, уже не видя ничего вокруг. Кей просто подошел к нему, взял за тонкую кисть с зажатым оружием и ударил мальчика его собственной дубинкой.
Ночь кричала, плакала, стонала детскими голосами. Кей поднял Томми за воротник куртки, заорал:
– Ну, чего ты добился?
Мальчик не ответил, захлебываясь рыданиями, на которые никогда не был способен Артур Кертис. Кей впихнул его в машину, мокрого, перемазанного грязью с головы до ног, включил двигатель. Крики остались позади, только Томми на заднем сиденье всхлипывал, повторяя:
– Гад, гад, зверь, гад…
Кей не обращал на него ни малейшего внимания. Он набрал двузначный номер на клавиатуре телефона и быстро сказал:
– Учебный центр номер семнадцать, на выезд. Молодежная драка, много раненых, нужны реанимационные машины.
– Кто говорит? – Диспетчер службы спасения не казалась слишком уж шокированной.
– Очевидец, – буркнул Кей, отключаясь. Бросил взгляд на Томми и добавил: – Невольный.
Каль лениво потянулась, прикрываясь одеялом. Насмешливо посмотрела на Номачи.
– Ты сошла с ума, – сказал он.
– Тю-тю-тю. – Изабелла зачмокала губами. – Какие эмоции, мой сдержанный друг…
– Каль, армия сожрет нас с дерьмом. Если уж ты решила прикончить десантников… боги, они же все с аТаном… то зачем самим лезть в пасть к Лемаку?
– Теперь он отнесется к нам серьезнее. Я поговорила с ним, Лемак согласен подождать объяснений.
– Каких объяснений? Зачем? У нас сын Кертиса! Берем курс на Терру, на Эндорию, в любой крупный центр… – Луис встал с кровати, прошелся по каюте. Каль поморщилась, но он ее реакции на свою наготу не заметил. – Сообщим все, сдадим мальчишку, нас вытащат из любых неприятностей. Каль, ты же имеешь право на доклад Императору! Это еще лучше! Без орденов не останемся.
– Засунь орден в свою жирную задницу, – сказала Каль. – Или оденься. Пост заместителя на дикой планетке, это что, венец твоих мечтаний?
– Пока – да! Со временем – увидим! – Гордо вскинув подбородок, Луис потянулся за одеждой.
– Нет, ты болван. – Каль присела. – Император в ладах с Кертисом, вынужденно, конечно. Он не станет рисковать всем. А вот если мы раскрутим пацана сами, если аТан превратится в государственную монополию – что останется от Кертиса-старшего? Ноль.
– Так зачем нам Лемак? – истерически воскликнул Номачи.
– Мальчик выдержал допрос три «а» без единого писка. Сыворотка правды в его крови распалась через четыре секунды, нейроподавление вызвало глубокий и здоровый сон. Мы можем его убить, но не более того.
– А Лемак?
– У армии свои лаборатории, своя контрразведка, своя школа допрашивания. Объединившись, мы можем раздавить мальчишку. Лучше награда на троих, чем каторга для нас с тобой.
Номачи засопел, похожий сейчас на жирного и противного ребенка. Потом поинтересовался:
– Почему на троих? Маржан, Т/сан…
– Они рядовые исполнители. Им ничего не светит, кроме очередного звания или взыскания по службе. Мы рискуем, Луис, мы! Но и сливки будем снимать первыми.
Номачи с сомнением кивнул:
– Ну… мы рискнем. Раз уж мы начали.
Каль с трудом подавила желание сломать любовнику шею.