– …Твои волосы падали так медленно, словно передо мной прокрутили замедленные кадры. Ниспадали, золотым плащом окутывая твою фигурку… Они так горели на солнце… ты казалась волшебной жар-птицей…
Точно! И ты сразу протянул свои загребущие ручонки к жару! Тебя мама в детстве не предупреждала о бережном обращении с огнем?
И в унисон моим размышлениям:
– …Я не мог устоять. Мне нужно было назавтра лететь в Грецию, и я сделал все, чтобы ты улетела со мной…
– Зря, – сообщила я ему. – У тебя нет шансов. Теперь, по крайней мере.
– Совсем? – Его спокойствие было каким-то странным, я бы сказала – обреченным. Будто он вынужден сделать сейчас нечто такое, о чем неоднократно пожалеет. И это мне не нравилось!
– Совсем, – подтвердила я.
– У меня для тебя кое-что есть. – Никос вдруг оторвался от созерцания заката и направился в кабинет.
Сейчас ка-ак увидит… К разочарованию приплюсуется злость, помножится на желание, и в результате… «Прости, дорогая, но ты уже не девушка!»
Я закусила нижнюю губу и пошлепала за ним, решив для себя раз и навсегда: в борьбе за право собственности нет полов! Когда наступит время решать, я ежика против шерсти поцелую, но идею феминизма не предам! И если нужно – выбью основные принципы у него на ребрах!
Но я ошиблась. В кабинете Никос достал из оскверненного мною сейфа простой белый конверт и невозмутимо протянул мне.
Брать не хотелось, но интуиция приказала: «Лучше сама и спокойно, чем в лицо и эмоционально».
Когда я открывала «ящик Пандоры», то не сводила глаз с Ника, а он застыл каменной статуей, следя за моими руками.
Все! Я тебе не Копперфильд! Шоу не показываю! Билетов не покупаю – не продаю! Э-э-э… Как-то я погорячилась… Можно один билет до Нью-Йорка, а то «сами мы не местные»?..
Да-да. Вашими усилиями!
В конверте обнаружились фотографии.
– Что ты думаешь по этому поводу?.. – непривычно тихо спросил шантажист-самоучка.
– Красивые фотки, – поделилась я впечатлением. – Мм… цветные.
– Тебе нравится? – Это сарказм или ирония?..
– Нет. – Это уже честно.
– Ты понимаешь, что я, даже пальцем не пошевелив, могу причинить твоей матери кучу огромных неприятностей? – Спокойно так… выдержанно. Как будто многолетняя практика шантажа за плечами. А может, и так.
– Понимаю, – кивнула я, аккуратно вкладывая фотографии обратно в конверт и возвращая ему.
– И что скажешь по этому поводу? – Он задержал мою руку в своей ладони.
– То, что я думаю, не говорят вслух даже в твоем обществе. – Руку я попыталась вернуть, но конечность решила еще немножко побыть в иммиграции. В карантине, так сказать.
– Твое решение?
Хочу тебя, мое твАренье, немного попинав слегка, спустить с любого этажа, повыше…
В ответ – тишина.
– Требования?.. – Какой-то он неправильный шантажист! Как будто я держу его за горло и нагло шантажирую… Я! А не он меня!
Опять долгая пауза.
– Ты знаешь, – неестественно криво улыбался Никос помертвевшим лицом, больно сжимая мне кисть. Скорей всего, назад я получу не руку, а ласту. – Я хочу тебя.
– Печально, – заметила я, причем совершенно искренне. – А я тебя – НЕТ!
– Врешь, – не выдержал он образа печального рыцаря, соблазняющего прекрасную даму пошлыми порнографическими фотографиями. – Ты так страстно отвечала мне в бассейне…
– Это инстинкт, – не скупясь, поделилась я банальной прозой жизни. – В воде меня всегда тянет двигаться…
– Джу-ул… – Парню надоело быть пай-мальчиком, и он решил вспомнить о своей жестокой сущности охотника. – Я серьезно. Я не отпущу тебя отсюда и могу устроить целую кучу неприятностей ей… – Он кивнул на пачку фотографий в конверте.
– Устраивай, – спокойно отреагировала моя персона, с удовлетворением разглядывая выпученные глаза и отвисшую челюсть. – На все воля Божья!
– Тебе… все равно?
Опа! Это просто невероятно! Неужели дошло?!
– Я и тогда, и сейчас готова уйти от тебя любой ценой… Даже ценой жизни, – оскалилась жертва выброса избыточного тестостерона, выдергивая руку и на всякий случай припрятывая обе конечности за спину.
– Почему?!
Хм, действительно – почему? Почему я должна подчиняться этому чернявому быку-производителю, которому приглючилась во сне длинноволосая птица счастья? Не синяя – и то слава богу!
– Потому, что ты мне не нужен и, уступив, я потеряю самоуважение и желание жить дальше! – попыталась объяснить. – Так зачем начинать? Когда сразу можно закончить?
– И тебе безразлична ее судьба? Ее чувства?.. – Никос кивнул в сторону конверта.
– Не-эт, – честно ответила я. – Но она не будет счастливо жить дальше, зная, что я сделала для нее. К тому же если меня не станет, то и тебе не будет смысла напрягаться и мстить. Впрочем, мне на тот момент будет все глубоко безразлично…
– Кто может повлиять на твое решение? – Все же этот мужчина оказался убийственно настырным и смертельно навязчивым. Такая себе удушающая лиана.
– Если только Господь Бог, – честно сказала я, не собираясь продолжать этот бессмысленный разговор.
– Если ты подскажешь – КАК еще я смогу тебя получить, я не причиню ей вреда, – у самой двери остановил меня тихий бесцветный голос.
Меня шибануло такой волной черного отчаяния, словно человека собираются казнить через повешение, он вынужденно набрасывает на шею себе веревку и при этом слезно умоляет не выбивать из-под его ног стул. Нет, похититель у меня однозначно неправильный!
Я застыла и начала срочно вычислять. Та-ак… Чего у нас боится мистер Казидис? Что для него дороже всего? Чем он больше всего гордится и что страшится потерять? Какая тема муссируется из журнала в журнал? О! Придумала! Мое лицо приняло расчетливое выражение. Когда для дела нужно, из меня получается хорошая лгунья. Отличная!
– Женись на мне! – заявила я, прокрутив в голове все имеющие у меня сведения и абсолютно уверенная в успехе.
Не ошиблась. Никос застыл как громом пораженный, и я смогла тихо улизнуть к себе.
Кто-то выходит замуж, а кого-то туда вносят!
– Я согласен! – надо мной раздался как гром посреди ясного неба взволнованный мужской голос. Но, правда, посреди ночи.
И вам хорошо почивать, благородный сэр! Доброй ночи, дорогие мои! Очень приятно!
Я тихо и мирно спала и никого не трогала. Когда меня осчастливили, как раз досматривала очень приятный сон с райскими кущами и пальмами с кокосами, которые сами падали в руки. С дырочкой, в которую уже просунута соломинка. И снились мне большие подносы, полные ягод и фруктов. Вот что голод с людьми делает!