То есть мне-то сперва казалось, что это я сам вспоминаю… Пока я не сообразил, что получаются-то у меня классические «воздушные замки». Ведь ни технологии производства нитропорохов, ни гремучей ртути я в деталях не знаю. А двигателя внутреннего сгорания, потребного для танков и авиации, тут в принципе не может быть, потому что генерал Карно вместо того, чтобы изобретать цикл своего имени, занимается игрой в солдатики. То же касается и электричества… Хотя лейденские банки уже существуют. Но до уравнений Максвелла — как до Луны пешком! Да и сам Максвелл еще не родился… Да что теория! Нет промышленной базы! Металлургическая промышленность не в состоянии лить сталь нужного качества. Потому что нет химии как науки — при отсутствии таблицы Менделеева. А металлообработка, по сути, вообще невозможна, ибо то, что тут есть из станочного парка, — за таковой считаться не может ни при каких условиях.
Что уж говорить про банальную инерцию мышления… Первая в мире самодвижущаяся паровая повозка — телега Кюньо — была создана именно во Франции аж двадцать пять лет назад от текущего момента! И что? А ничего!.. Зачем, спрашивается, когда лошади есть? Родиной железных дорог в результате стала Англия. Просто потому, что там промышленность более развита. Да и то до того времени осталось еще ждать столько же — те же четверть века.
Да. Здесь вам не Рио-де-Жанейро…
«В государстве во время революций бывает только два разряда людей: подозрительные и патриоты».
Наполеон Бонапарт
1
— Брига-ада!.. Равняйсь! Смир-рна!.. Равнение на…
— Вольно!..
Я щелкнул крышкой часов и убрал брегет в часовой кармашек. Хороший хронометр. Немалых денег стоит. Но не в деньгах для офицера ценность такого механизма. Тем более для генерала.
— Сорок пять минут на построение на территории собственного лагеря, — сказал я подполковнику Флеро, командиру второго полка. Единственному старшему офицеру, оказавшемуся в расположении части. — Конгениальный результат… Толпа беременных тараканов двигается слаженней и быстрей. Где начальник штаба и зам по тылу? Вы послали за ними полчаса назад! Сколько я буду их ждать?!
— Не могу знать… — с лица подполковника можно было писать портрет принца Лимона пера Джанни Родари. Он совершенно очевидно не хотел быть крайним в сложившейся ситуации. Но… он именно им и был.
— А кто может? Пушкин?
— Гражданин генерал! Гражданин генерал!
— Ну чего еще?
К нам от линии построения бежал второй из наличествующих высокопоставленных лиц бригады. Комиссар Конвента Франсуа Леон. Юноша двадцати лет со взором горящим и с явным стремлением походить на не так давно гильотинированного Сен-Жюста. Правда, к счастью для него самого, — сходство выходило скорей комическим. Не то не миновать бы ему участи объекта подражания. Судя по замашкам, Леон служил ранее где-то то ли секретарем, то ли распорядителем. И как попал на нынешнюю должность — было совершенно непонятно. Но на основании столь высокого назначения он, видимо, ощутил в себе недюжинный полководческий дар. Ибо до сего момента — даже несмотря на мое прибытие — именно он осуществлял общее командование. Нисколько не заботясь, похоже, наличием штатных офицеров…
— Что у вас, гражданин?
— Нужно произнести речь, гражданин генерал! По поводу вашего назначения командующим бригадой! Я уже заготовил тезисы, сейчас я вам их изложу…
— А может, вам еще и ключи от квартиры, где деньги лежат, отдать?
— Что… Простите, гражданин?..
— У меня приказ, — отчеканил Бонапарт. Все это время сидевший внутри меня тише мыши. (И у него к этому имелись некоторые основания. Он сначала вообще хотел психануть и хлопнуть дверью. Когда узнал, что его назначают командиром ПЕХОТНОЙ бригады. Да я его уломал: все ж таки опыт командования пехотной частью будущему императору никак не мог повредить — потому нечего становиться в третью позицию. Вот он и дулся на меня за то…). Но сейчас не выдержавший. — НЕМЕДЛЕННО выступить с бригадой в Вандею. Но я даже отдаленно не мог себе представить, какой бардак я здесь обнаружу! Поэтому, — добавил я уже от себя, — засуньте ваши тезисы туда… откуда вы их высунули, встаньте вот здесь и впредь слушайте то, что я вам говорю, а не что вы мне говорите!
— Но позвольте!..
— Молчать, я вас спрашиваю! Половины личного состава нет на месте. Командиров — вообще только один! И я имею в виду не вас, Леон! Солдаты обмундированы черт-те во что! Огнестрельного оружия — едва у трети человек! Пушек — нет!! Маркитанток в лагере — чуть не больше, чем солдат!! И при всем при том — бригада не умеет даже строиться! Вы с этим сбродом собрались идти подавлять мятежников?!
— Мы готовы умереть за дело Революции!
— Тогда не отнимайте у Революции времени и средств на ваше содержание — идите и застрелитесь! Но чтоб впредь я от вас не слышал никаких руководящих указаний! Иначе я сам вас пристрелю! Вам ясно?!
Наполеон, когда захочет, — может быть страшен. Это я и раньше знал. Теперь же убедился на практике. Бедняга Леон заткнулся, побледнел и вытянулся по стойке смирно. Точнее — в том, что он таковой считал. Но в данный момент это было уже несущественно.
— Значит, так, господа присяжные и заседатели… Распустите строй. А через полчаса… Нет — через пятнадцать минут! Приказываю всем имеющимся офицерам от роты и выше собраться на совещание. Лейтенант Жюно — обеспечьте помещение, бумагу, карты и свечи! И кофе! Будем составлять план по выходу из имеющейся задницы… Да. И вот еще что! Черт с ним, с начальником штаба, — придет или не придет, это уже его проблемы!.. Но зама по тылу — достаньте мне хоть из-под земли! Это уже ко всем вам троим относится! Выполняйте, бан-дер-логи!
— Прошу прощения, гражданин генерал… — подполковник Флеро был на вид так мужчина лет тридцати. И по своему опыту посчитал нужным подсказать сопливому мальчишке в драном мундире. — Сейчас уже дело к вечеру… Не проще ли завтра, когда соберутся все, полным составом выработать план похода?
— Полковник… — Япона мама, в каком шкафу они тут все лежали? — Ни о каком походе не может быть и речи. Мы будем составлять план учебных мероприятий!
— Но… как же можно нарушить приказ о выступлении в Вандею?
— Очень просто! В силу полной неготовности бригады к боевым действиям! И пока этой готовности не будет — я никуда вас не поведу! Вандее придется подождать!
2
Совещание. Не первое. А очередное… Или все же то самое, только с перерывами затянувшееся на две недели?
Я, конечно, знал, что Наполеон спал по четыре часа в сутки. Но как-то ни в форте Каре, ни по пути в Париж этого за собой не замечал. А вот сейчас… Какое там — «четыре часа»! Как получится! Когда и вообще ни одного! Этот трудоголик не иначе задался целью всех загонять насмерть, не отправляясь ни в какую Вандею. Работа со штабом. Обучение офицеров тактике противопартизанских действий (я ее не очень знаю, а то, что знает Наполеон, скорей относится к корсиканской межклановой герилье, но эти парижские добровольцы не знают ничего вообще!), обучение сержантов тому же, проверка изученного на практике — устраиванием маневров… Расчет потребного времени и снабжения для марша в эту самую Вандею (неблизкий свет!). Доукомплектование бригады до полного состава (четверть солдат так и не обнаружилась, а штаб пришлось практически создавать заново — за счет полковых и батальонных офицеров. Командир первого полка полковник Бриан вообще не явился. Сказался больным. Тоже пришлось заменить. А кем?! Да одним из его комбатов, елки зеленые…). Выбивание недостающей амуниции — ибо хотя и есть в бригаде интендант, но он такой же увалень, как и остальные: пока не пнешь, не почешется… А еще и самому приходится во всем этом разбираться! Потому как я служил в технических войсках, а Наполеон хотя и командовал на Корсике полком местной милиции — и даже высаживался с десантом на Сардинию! — все же реально с пехотой дела не имел, тем более в таком количестве…