Хорьковский намечал застать у Татьяны Владика, который тоже наверняка уже вернулся, отсыпаться, ведь и его жена Виктория была уже дома. Внешне магнат хранил стальное спокойствие, но внутри него бушевала буря, сопоставимая разве что с разрушительным ураганом торнадо. За бронированным «Мерседесом» магната, когда он выехал с территории офисного строения Хорьковского, пристроился джип с охраной. Две дорогие иномарки выехали на шоссе и помчались по улицам заснеженной Москвы.
Возле ворот дома Татьяны обе машины остановились, из будочки выскочил охранник, тот самый, которого вчера избили люди Вдовиченко. Под обоими глазами его растекся ультрафиолетовый синяк, да и выглядел он испуганно. Заднее стекло в «Мерседесе» медленно опустилось и из него показалась скукоженная физиономия певца Алмаза.
— Мы к Татьяне, — уведомил он.
Охранник прекрасно помнил как вчера он хотел поиметь с гостей Татьяны жалкий стольник и чем это всё закончилось, кроме того он помнил, что этот певец у Татьяны уже вроде как свой, потому сразу же побежал открывать ворота. Когда ворота открылись, машины подъехали к подъезду и припарковались.
— Татьяна может мне не открыть двери, — жалобно сказал Алмаз, — потому что вчера она вот также открыла, а за дверью оказались плохие люди, которые её избили.
Но Хорьковскому по-видимому по жизни везло. К подъезду, где жила Татьяна подошла невысокая женщина средних лет, держащая на руках мопса со слюнявой мордой. У неё был ключ от подъезда. Хорьковский открыл двери машины, выглянул и крикнул:
— Подождите, пожалуйста, мы пройдем с вами.
Женщина обернулась, увидела импозантного мужчину, который вытолкнул из автомобиля известного певца Алмаза, которого она обожала. Узнав своего кумира, женщина улыбнулась и придержала дверь. Мопсу, который сидел на руках у хозяйки Хорьковский сразу же не понравился и он на него сердито тявкнул.
— Тихо-тихо, Агрипина, — погладила собачку, оказавшуюся сукой, хозяйка, — дяди хорошие, они нас не обидят.
Магнат через силу улыбнулся, чтобы показать, что он действительно хороший дядя. Собачка ему не поверила и тихонько зарычала. Женщина прошла в подъезд, а они за ней. Таким вот образом Хорьковский, Алмаз и два мордоворота из джипа охраны оказались сначала в подъезде вместе с хозяйкой мопсов.
— А вы, наверное, к Татьяне? — поинтересовалась женщина, когда они оказались вместе в просторном лифте. — Я живу в квартире как раз сразу же над ней.
— Да-да, мы к Татьяне, — ответил Хорьковский вместо Алмаза.
— Ой, я обожаю ваши песни, Алмаз, — томно произнесла мадам с мопсом, — но что-то вас последнее время не видно по телевизору с вашими песнями.
— Я ставил серьезный мюзикл «Амбивалентность», — гордо ответил Алмаз, — мне было не до попсы!
— Не болтай! — приказал ему Хорьковский. — Закрой свою пасть!
Алмаз заткнулся, женщина с удивлением посмотрела на хмурого мужчину от которого пахло дорогим одеколоном и который так грубо разговаривал с её любимым певцом. Агрипина рычала на Хорьковского, но он не обращал на неё внимания. Хозяйка мопса хотела попросить у Алмаза автограф, но лифт уже приехал на этаж квартиры Татьяны, створки дверей открылись и хам вытолкнул из них Алмаза буквально взашей. Женщина хотела возмутиться, но два мордоворота-телохранителя, которые молча стояли возле неё, пропуская хозяина, выглядели угрожающе и она промолчала. Лифт закрылся, хозяйка мопса уехала на этаж выше, Алмаза подтолкнули к двери квартиры Татьяны, а Хорьковский и его амбалы спрятались, чтобы их не было видно из глазка. Алмаз позвонил в звонок, Татьяна с той стороны откликнулась сразу, заглянула в глазок на двери, увидела певца и спросила:
— Ты один?
— Да, я один, ты что не видишь? — ответил Алмаз. — Открой, дело есть…
— Ты же обещал больше не возвращаться, — напомнила Татьяна, открывая замок, — и уже приперся обратно…
Но только лишь она приоткрыла створку двери как один из мордоворотов схватился за неё, распахнул с такой силой, что Татьяну выбросило в подъезд и она свалилась в объятия прямо ко второму мордовороту. Хорьковский ворвался в квартиру, как ураган с криками:
— Где он?
Тот мордоворот, что распахнул двери выхватил пистолет и помчался за хозяином, а второй телохранитель Хорьковского подхватил Татьяну подмышку и вместе с ней кинулся в открытую дверь. Алмаз, оставшийся без присмотра, сначала опешил, растерялся, но потом понял, что это его шанс, развернулся и кинулся бежать вниз. Но вдруг, сбежав на пролет, вспомнил, что там внизу сидят в джипе еще два охранника Хорьковского — ему не уйти.
— Ой-ой, что же делать? — испуганно пробормотал Алмаз, озираясь по сторонам.
И вдруг его осенило, он повернулся и он помчался не вниз по лестнице, а наверх. Поднялся всего на этаж выше и подбежал в квартире своей поклонницы, той самой, что ехала с ними в лифте с мопсом Агрипиной и которая проживала как раз над Татьяной. Алмаз взлетел на этаж, как ракета, кинулся к двери и стал звонить. Женщина взглянула в глазок, узнала Алмаза и сразу же открыла двери.
— Ради бога, спасите меня, меня преследуют маньяки!!! — взмолился он.
Поклонница рада была помочь своему кумиру, впустила его в квартиру, захлопнула за его спиной дверь и закрыла на все замки.
Татьяна попыталась вырваться из захвата мордоворота, но сделала себе только хуже — пытаясь освободиться она ударилась лбом о косяк двери с такой силой, что искры из глаз посыпались, в голове помутилось и она перестала что-либо соображать. Мордоворот бросил её на диван, а Хорьковский тем временем заглянул в комнату Татьяны, никого там не нашел, потому залетел в комнату Краба, где отсыпался от ночных похождений Матвей. Услышав крики и стук, Спичкин вскочил с кровати и в это время, распахнув двери как раз влетел в комнату Хорьковский. Магнат увидел молодого человека, торопливо натягивающего джинсы, остановился, как вкопанный, словно его током ударило. Матвей натянул штаны и застегнул ремень. Спросонья он не мог понять что произошло.
— Вот ты где, нерв седалищный, — сказал магнат, разглядывая сонно хлопающего глазами Спичкина, — попался мне всё-таки…
За спиной ворвавшегося в комнату Краба мужчины появился телохранитель, вооруженный пистолетом. Матвей спросонья так понял сложившуюся ситуацию — что его всё-таки нашли менты и теперь они пришли за ним, чтобы посадить в тюрьму за убийство собственной жены. Выхода из положения не было практически никакого, если не считать того, что ему оставалось только начать врать и отпираться, что он это не он, заставить милицию поверить, что он — не Спичкин, а например… кто? А например, родственник Татьяны… родственник Владик! Это было идеей! Он Владик! Тем более, что Матвей сбрил бороду и волосы и стал практически неузнаваем. Он соврет, что он Владик, а Татьяна подтвердит, что он сказал правду. Другого выхода у него не было.
— Вы меня с кем-то спутали, — сказал он, пытаясь выглядеть правдивым, — я не Матвей Спичкин, меня Владик зовут, я родственник Татьяны из Рязани!