— Говори быстро, что тебе надо? — недовольно пробурчал журналист.
— Понимаешь, тут такое дело… В общем, погода нелетная, поэтому завтра никто из областного центра не прилетит… Ты меня понимаешь?
— То есть как? Все сорвалось, что ли?
— Да.
— Вот это подстава! Я всех коллег назавтра зарядил в Кировский суд, пообещал им сенсацию… И что теперь?
— Ничего. Антон, извини, я не думала, что все так получится.
— Нет, уж от кого-кого, но от тебя я такого не ожидал! — Ярцев смачно выругался.
— Антош, я понимаю, что ты злишься обоснованно, и не обижаюсь.
— Ладно, спасибо, что хоть накануне предупредила, а то бы мы могли завтра на месте узнать, что притащились в суд зря. С тебя ящик пива.
— Хоть два! — ответила я.
— Смотри, я тебя за язык не тянул. Два так два.
— Заметано. — Отключившись, я с облегчением вздохнула. Реакция Ярцева могла быть намного экспрессивнее.
Я вышла из комнаты и увидела деда, поднимающегося по лестнице на второй этаж.
— А где Ленцов? Неужели заснул за столом?
— Как бы не так! Я вызвал Валере такси, усадил в него, да еще сам заплатил таксисту, чтобы тот наверняка доставил его домой… Полетт, что-то у меня голова с двух рюмок разболелась. Видать, не пошло мне виски впрок.
* * *
В середине следующего дня я приехала на съемную квартиру, подошла к окну, взяла бинокль и увидела, что к дому Ивченко подъехала «Ока» с логотипом пиццерии «Адриано». Из нее вышел мальчик в униформе с коробкой в руках, подошел к воротам и позвонил. Охранник открыл ему, они с минуту пообщались через порог, после чего доставщик пиццы вернулся к машине. Его, естественно, не пустили в дом, ведь, по легенде, Александр уехал в областной центр. Мальчик положил коробку на сиденье и закурил. И вдруг дверь в воротах неожиданно открылась, и Петрович пригласил парня зайти. Тот бросил сигарету, взял коробку с пиццей и вскоре исчез за забором. Неужели Саша так соскучился без мальчиков, что решил выйти из вынужденной изоляции? Или за время моего отсутствия на наблюдательном пункте у Ивченко произошли какие-то перемены?
Я стала нещадно эксплуатировать прослушивающее устройство, пытаясь найти запись, которая хоть как-то могла прояснить ситуацию. И я ее нашла. Разговор состоялся такой.
— Александр Семенович, — сказал охранник, — снова звонил Борисов.
— Слышать ничего о нем не хочу! Поди вон! — истерично вскинулся художник. — Чего стоишь? Со слухом проблемы?
— Нет, я вас прекрасно слышу. Дело в том, что он… он просил передать, что приносит вам свои извинения.
— За что?
— Илья Федорович сказал, что ситуация прояснилась, ничего крамольного в ней не было, поэтому он просит у вас прощения. Еще он добавил следующее: «Пицца за счет заведения».
— Прощения он просит… Придурок! Развести меня хотел, как лоха. Ладно, Петрович, иди…
— Александр Семенович, я, конечно, не знаю, что там за ситуация, но вот что думаю — вдруг Борисов вас так проверяет?
— Чушь! Хотя… Ладно, Петрович, ты иди. Мне подумать надо…
Сашка подумал-подумал да и принял подарок Борисова. Доставщик пиццы пробыл в доме более двух часов.
Все мои планы относительно семейки Ивченко трещали по швам. Мамаша решила раскошелиться, лишь бы не засветиться в криминальной хронике, а сынок вышел из подполья и зажил своей обычной жизнью. Ладно, пусть Александр пока наслаждается свободой, все равно это временное явление. Скоро он за все ответит. А мне пора переключаться на Михаила.
Вечерком я позвонила Крючкову.
— Женя, привет! Ты отпустишь завтра Сереброва со мной в областной центр?
— Зачем?
— Надо расплатиться с кавказцами, — напомнила я. — Мы наняли их на неделю, которая как раз завтра заканчивается.
— Неужели уже прошло семь дней? Быстро, однако… Полина, даже не знаю, что тебе сказать. Сашка мне самому завтра позарез нужен…
Так, и здесь облом. Неужели я чем-то разгневала всех богов сразу и они наслали на меня хроническое невезение?
— Ладно, поеду завтра на встречу с кавказцами одна.
— Если я не ошибаюсь, их пятеро, а ты одна… Нет, Полина, так дело не пойдет.
— Хорошо, возьму с собой Алину, — решила я немного подразнить Женьку.
— Ну уж нет! Насколько я понял из твоих рассказов, твоя подружка мастерски влетает в разные истории, недавнее ЧП в кафе «Грильяж» — тому подтверждение. Еще не хватало, чтобы она втянула тебя в очередное происшествие! — Крючков задумался. — Полина, давай поступим следующим образом: я перекрою завтрашний день так, чтобы Сашка освободился к обеду. Тебя устроит?
— В принципе, устроит, — согласилась я.
* * *
Мы договорились, что я заеду в адвокатскую контору за Серебровым к двум часам дня. Я приехала на место за пятнадцать минут до назначенного времени, однако даже если бы опоздала на столько же, результат был бы точно таким — на месте не было ни Крючкова, ни Сереброва. Я позвонила Сашке, но его мобильник был недоступен. Набирать Женьку я не стала, не хотела подставлять его помощника. Безуспешно прождав Александра до трех часов, я уже стала выруливать с парковки и тогда увидела бегущего по улице Сереброва. Запрыгнув в мой «Мини Купер», он сначала отдышался, а затем сказал:
— Полина, извини, никак не мог раньше освободиться. Евгений Павлович так меня загрузил, что я с утра кручусь как белка в колесе. Мы опаздываем, да?
— А ты как думаешь?
— Я думаю, что вход в Ботанический сад открыт до позднего вечера.
— Вход-то, может быть, и открыт, но вряд ли горячие горские парни будут ждать нас до темноты. Еще час-другой, и они решат, что их кинули.
— Ну и пусть. Может, нам вообще не ездить на «биржу труда»?
— Как это? — удивилась я.
— А вот так. Устный договор ничего не стоит.
— Кто ж тебя такому научил? — осведомилась я. — Неужели Крючков?
— Полина, ты и сама знаешь не хуже меня, что вес имеет только договор, скрепленный печатями.
— Саша, а ты когда-нибудь слышал о таком понятии, как джентльменское соглашение?
— Тоже мне, нашла джентльменов, нелегалов с Кавказа, — усмехнулся Серебров. — Полина, вот скажи, неужели ты действительно считаешь, что их работа стоит тех денег, которые мы им пообещали? Не вагоны же разгружали… По-моему, за прогулки по городу и аванса более чем достаточно.
Вспомнив, как затравленно стал выглядеть Степанов, я сказала:
— Александр, ты не прав.
— Кстати, а почему, собственно, следователь прокуратуры Золотарев не мог дальше прессовать Степанова?