– Но Дмитрию о таких тонкостях знать не надо.
– Хотите поддеть его на крючок?
Маша подняла на профессора строгий взгляд:
– Вопросы могу задавать только я, Генрих Адамович. А теперь ведите меня к отцу. Если он хотел меня видеть, значит, это важно.
Больше Флярковский не спорил. Маша была его надеждой. Мезенцев разочаровался в профессоре, тот упустил из вида подкрадывающуюся к нему смертельную болезнь. Теперь не имело смысла заикаться о вложении денег в строительство нового корпуса и современное оборудование, о чем Флярковский мечтал все последние годы. Ему стало тесно в собственных рамках, не дающих полных возможностей. Благородные цели, высокие задачи, а жизнь одна, и она не вечна. Флярковский воспитывался в тех же кругах, что и Сутягин, Мезенцев, Маша. Компромиссы с совестью – явление нормальное. Если только слово «совесть» применимо к таким людям.
В палату Маша вошла одна. Отец, опутанный проводами и трубками, повернул в ее сторону голову. Он даже заставил себя улыбнуться. Маша подошла к кровати и села в белое крутящееся кресло.
– Как отдохнула?
– Три дня чистого воздуха. В нашем городе смердит, а там рай.
– А мне пора в ад. Сделай все так, чтобы я этого не успел понять. Бац – и готово.
– Не думай о смерти, тогда все получится.
– Стараюсь. Лежу и думаю о лучших днях своей жизни. Оказывается, их не так много и было-то. Все суета и суета.
– Эльвира хочет убить мужа.
– Мы уже говорили об этом.
– Я помню. Там еще дочь есть. А если я добьюсь пересмотра наследства?
– Эльвира подаст на апелляцию. Она числится иждивенцем, жена со стажем, свою кость она получит.
– Она уже не иждивенка. Сутягин посадил ее руководить юридическим отделом, – констатировала дочь.
– Митя переметнулся на твою сторону?
– А ты сомневался? Какое-то время он будет еще метаться, пока я не придавлю его к земле. Он не проблема. Что делать с Эльвирой?
– Помоги ей в ее планах. Одной ей с Сутягиным не справиться. Что касается Эльвиры, то ее придется обесточить, то есть превратить в пустое место. Это не трудно, но торопиться не советую. Слабое звено Эльвиры – ее казино «Вальяж». Их три. Одно у нас, другое в Снежинске, третье в Спасском заповеднике. Приносят устойчивый доход. Там любят проводить время светские шлюхи, сутенеры, коммерсанты средней руки и прочая «элита», у которой водятся деньжата. Кокаин, женщины, азарт и даже свой притон. На это можно закрыть глаза. Налоги и откаты она платит исправно. Бомбой может стать героин. Вот тут за дело возьмутся прокуратура и ФСБ. Эти конторы в нашем городе слишком самостоятельны. Ни я, ни Сутягин их в оборот не брали. Лишние хлопоты. Мы ходим под федеральным центром и относимся к касте неприкасаемых. Эльвира без мужа – ноль. Одна облава, героин под прилавками – и Эльвире конец. Она это очень хорошо понимает. У нее отличная служба безопасности, на нее работает армия профессионалов, ведущих борьбу с героиновой мафией в наших местах. А я им помогаю удержаться на плаву. Казимир – мой представитель в команде наркодельцов. Он введет тебя в курс событий. Положись на него, Зюток знает, что делать. И помни. О Казимире даже мои секретарши ничего не знают. Человека более надежного тебе не найти. Он есть, и его нет. Казимир прозрачен, как стеклянная тень. Он всегда там, где нужен.
– Я это уже усвоила.
– Семь раз отмерь, один раз отрежь. Ладно, ступай, дочка. Я устал. Мне надо подремать и набраться сил. Я не могу надолго пропадать из поля зрения. Мое место на посту.
Маша встала и тихо вышла из палаты.
На Соснина смотрели как на героя. Майор за два часа нашел украденные деньги. Не все, правда, но недостача оказалась столь незначительной, что об этом даже не говорили.
– Продолжай, Степан, – кивнул следователь Шкляров.
В кабинете подполковника Базарова собрались все участники операции.
Соснин сидел за столом, а перед ним лежала папка с документами. Он доставал их по листочку, иногда по два и передавал Шклярову.
– Все свидетели явились на следующий день, и мы составили заявления и протоколы допросов. В момент погони я успевал делать заметки в блокнот, времени на детали не хватало. Следы асфальт жгли. Вот цветочница. Она торговала на перекрестке и показала мне, куда свернула машина техпомощи. Ошибка преступников очевидна. За ними никто не мог гнаться. Они всех обезвредили, автобус перегородил проезд. Зачем же включать сирену и привлекать к себе внимание? – Соснин приподнял папку. – Четырнадцать свидетелей. Так я вышел на их след и шел до конца, пока не наткнулся на фургон на набережной. Маски валялись в салоне машины. Очевидно, экспертиза найдет в них волосы или что-то еще, но перчатки никто из преступников не снимал. Деньги были перегружены в другие машины. Дороги там чистые, следов не найдешь. Но я обнаружил этот листок в бардачке техпомощи. Вот что меня заставило двигаться дальше.
Шкляров осмотрел листок.
– Схема. Но тут нет названий.
– Я же местный, Илья Наумыч. Три прямоугольника обозначают цеха. Видите дугу? Это поворот реки. Такой есть в промзоне, и я понял, что на схеме изображен заброшенный завод маслокрасочных материалов. Запах скипидара от резины подтвердил мои подозрения.
– Почему поехал один? – резко спросил Базаров.
– А вы хотели, чтобы я приволок с собой спецназ с сиренами и матерным криком? У бандитов имелись отходы. Завод окружить может только армия. Я понял, что в кольцо их не взять. Надо знать точное место, сузить простор до малого радиуса, а потом брать. У них отличное место для отсидки. Скорее всего, старые цеха стали их базой. Короче, я рискнул. Меня не ждали. Запах скипидара я унюхал у одного ангара. Там же след техпомощи нашел. Значит, попал в точку. Осталось проверить, есть ли там люди и мешки. Меня заметили раньше, чем я их. Началась перестрелка. Мне удалось выиграть схватку благодаря выбранной позиции, плюс фактор неожиданности. Бандиты гостей не ждали и расслабились. Мне просто повезло. Их было только двое. Ребят оставили охранять мешки с деньгами. Куда делись остальные, я не знаю. Но обратно они уже не вернутся.
– Пропал один мешок с двадцатью тремя миллионами. Что ты об этом думаешь, Степан? – поинтересовался Шкляров.
– Полагаю, они действуют по старой схеме. Одни мешок выгрузили по дороге и спрятали в тайнике для наводчика. Наводчицей могла быть, как и в первом случае, кассирша. Банда одна. Тоже маски, тоже дубинки, тот же пистолет. И опять тренога со знаком «кирпич». В первом случае знаком перегородили въезд в ворота банка, теперь поставили посреди дороги и открыли люк. С пистолетом тоже все ясно. Это найденный в цеху «ТТ» сорок пятого года выпуска. Из него бандиты отстреливались в цеху. Из этого же оружия была убита Катя Бестужева в мастерской художника Глеба Кушнера и двое рабочих в автобусе. Эксперты подтвердили: извлеченные во всех случаях пули выпущены из одного ствола. Рабочий, оставшийся в живых, опознал одного из бандитов, которого я убил в цеху. Это с него содрали маску в автобусе. Всего их семеро. Столько же было при первом налете. Все совпадает. Если мы их спугнули, то они уйдут из города. Теперь их осталось пятеро, а народ уже напуган и здорово разозлился. Они не рискнут пойти на следующее дело. Заводские мужики вооружились охотничьими ружьями и перекрыли все выезды из города. Настоящее ополчение. Их теперь не усмирить.