Она увидела, с каким торжеством поглядывает на нее Вероника. Гале стало ясно: Вероника влюблена в шефа и отчего-то воспринимает ее как соперницу! Но ведь причин для этого нет. Но какая теперь, собственно, разница…
Ну что же, у всего есть начало и у всего есть конец, в том числе и у ее карьеры в медиаимперии Черных. Хотя, может, оно и к лучшему: ведь если Станислав действительно опубликует компромат, который окажется фальшивкой, то скоро его империя перейдет в руки Дзадоева. А работать на Алишера Казбековича ей, конечно, не суждено…
Станислав… Странно, но она впервые назвала его именно так, по имени. Конечно, про себя, так-то Галя всегда обращалась к нему по имени и отчеству, Станислав Эдуардович. И вдруг она поняла – она не может допустить, чтобы все так закончилось. Она имела в виду вовсе не свою карьеру, а интригу Дзадоева. Кто сказал, что она позволит ему одержать верх?
Конечно, Черных уже вынес свой вердикт и заявил, что надо делать, а именно выпускать в эфир программу с мнимыми разоблачениями. Но ведь она как-никак все еще была заместителем начальника службы информационного вещания!
Сразу из поместья Черных она поехала в офис телекомпании. Было раннее утро, когда она зашла в свой кабинет и подняла трубку телефона. Ведь связи и знакомства были не только у Черных или Дзадоева, но теперь и у нее самой. И, пока у нее имелась возможность сделать это, она была обязана что-то предпринять.
Спустя три часа она убедилась в том, что была права, – несколько не связанных друг с другом источников подтвердили некоторые факты, что в итоге позволило Гале сделать вывод: компромат был подложный.
Она быстро набрала номер приемной Черных, однако секретарша сообщила ей, что Станислав Эдуардович сегодня в офисе не появится. Тогда Галя позвонила ему в подмосковное поместье. Вообще-то это не приветствовалось, и номер был доступен далеко не всем. Но она входила в число тех, кому номер был известен.
Трубку взял дворецкий или мажордом, в общем, один из тех, кто принимал входящие звонки. Галя представилась и сообщила, что желает немедленно переговорить с Черных. Ей было велено подождать, в трубке раздалась приятная музыка. Наконец что-то щелкнуло, и девушка услышала знакомый голос.
Но принадлежал он вовсе не Станиславу Черных, а Веронике.
– Станислав Эдуардович крайне занят! – отчеканила она, не давая Гале произнести и слова. – Вы сами понимаете, чем именно.
– Речь идет о подготовке программы… – все же перебила ее Галя, но Вероника и слышать ничего не хотела. Но девушка все же заставила ее остаться на связи и изложила все, что ей было известно. Интересное дело – Вероника слушала ее, не перебивая.
– Теперь вы понимаете, почему так важно предупредить Станислава Эдуардовича? – спросила Галя под конец, и Вероника промолвила, кажется, чуть смягчившись:
– Он сейчас не в поместье, а уехал на важную встречу. Так что и для меня связаться с ним большая проблема… Но, конечно, я предприму все усилия для того, чтобы он был поставлен в известность.
– Значит, выход в эфир программы отменяется? – спросила Галя, на что Вероника ответила:
– Такое распоряжение может отдать только сам Станислав Эдуардович!
Их разговор завершился. Галя все ждала, когда Вероника перезвонит – она обещала сделать это, как только сможет связаться с Черных. Но звонка все не было и не было. Зато подготовка к программе продвигалась семимильными шагами.
Под вечер Галя позвонила в поместье еще раз, но ни Черных, ни Вероники на месте не было. А затем наступила суббота. Разоблачительная программа была уже готова, до эфира оставалось меньше часа. Наконец раздался звонок – это была Вероника.
– Возникли кое-какие проблемы, поэтому Станислав Эдуардович вылетел за рубеж. Я видела его всего пару минут и смогла передать то, что вы мне сообщили, но у меня создалось впечатление, что он скептически относится к вашим изысканиям.
Галя поняла, что вот-вот произойдет катастрофа. Черных сам себя загнал в ловушку, в том числе и по причине собственной безмерной самоуверенности. И Вероника тоже помочь не смогла.
Оставалось надеяться только на саму себя. Галя взглянула на часы – до эфира осталось меньше получаса. Маститого диктора, лицо канала, уже намарафетили, и он просматривал папку с текстом, лежавшую перед ним. А затем он потребовал мятного чая, как обычно перед эфиром.
Галя распорядилась, чтобы ему немедленно принесли чай, и пока он пил его, подменила папки – забрала ту, в которой находился компромат, и положила точно такую же на вид, набитую чистыми листами. Она знала повадки ведущего: раз он пил мятный чай, значит, был морально готов к важному эфиру, и в папку теперь заглянет только в тот момент, когда программа уже начнется.
Разумеется, дело было не только в папке. Ведь свой текст он отлично знал наизусть. Кроме того, имелся и телесуфлер. Поэтому Галя заглянула в аппаратную, держа в руках бумажные стаканчики с кофе и тарелку с эклерами.
– Мальчики, перед серьезным эфиром надо подкрепиться! – заявила она, за что была удостоена благодарного рева техников. До эфира оставалось двадцать минут. Наконец принесли и кассету с записью двух важнейших интервью. Галя с улыбкой раздавала эклеры…
И вот эфир начался. Ведущий, раскрыв перед собой папку, несколько смутился, но всего на долю секунды. Ведь текста-то в папке не было! И по телесуфлеру почему-то шел какой-то абсолютно идиотский текст, а не тот, который требовалось выдать в эфир. Галя еле заметно улыбнулась. Это она постаралась!
Но ведущий – недаром же профессионал экстракласса! – быстро взял себя в руки: не стал тянуть кота за хвост и объявил, что в распоряжении их программы оказались сенсационные факты, свидетельствующие о причастности одного крупного бизнесмена к подкупу должностных лиц. Имя пока еще названо не было, оно должно было прозвучать в первом интервью.
И пошла запись. Только это было не то интервью, которого все ждали. А интервью с Примадонной, записанное несколько дней назад.
В аппаратной возникла паника, интервью пришлось быстро прервать. Ведущий извинился за технические накладки и анонсировал второе интервью. Но вместо оного зрители увидели старый советский мультфильм.
– Да что это такое! – завопил шеф Гали, хватаясь за голову, и обрушил на техников нескончаемый поток витиеватых матерных выражений. Даже ведущий потерял нить повествования и беспомощно листал бумаги.
Эфир пришлось прервать, в первый раз за всю историю программы. Галя вышла из аппаратной и прислонилась к стене. До нее долетали вопли шефа, а также визг ведущего, срывавшего ужасное настроение на своих помощниках.
Во всем виновата была только она одна, но ведь ничего иного ей не оставалось. Она не хотела подвести коллег и тем паче выставить их на посмешище, но чего она точно сделать не могла, так это пустить в эфир скандальную программу.
Она направилась в свой кабинет и принялась собирать вещи: все равно за подобную выходку ее уволят. И это только в лучшем случае…