– Анастасии предложили отправиться к нам и признаться в убийстве Анжелики Львовны Романицкой, вашей бывшей начальницы – или определенные фотографии станут достоянием общественности. Анастасия решила проигнорировать звонки. То есть вначале решила, а теперь пришла.
– Но я же видела «Желтый город»! Вы видели, Наташа?
Я кивнула.
– Я не хочу, чтобы там опубликовали и мои фотографии!
– И поэтому вы пришли признаваться в убийстве? – уточнила я и быстро переглянулась с мужиком, который излагал суть дела.
– Пришла, а что же делать-то? Но я же даже не знаю, как ее убили. Я с трудом вспомнила, что ее убили! Кто она мне? Ваш же журнал меня мало печатает.
– Вы у нас почти в каждом номере.
– Но все равно мало! И я у вас ни разу не была на обложке! Наташа, а можно меня на обложку? Я понимаю, что следующий у вас уже сверстан или вообще в типографии. А если через один?
Я обещала поговорить с американским начальником и пояснила, что сама такие вопросы не решаю.
– Понимаете, я долго соображала, кто такая Романицкая, кто ее убил, когда… Я же с вами имела дело в журнале! С вами и с вашим фотографом. Вот его я хорошо помню, только имени не помню. Но я вообще мужчин всегда лучше запоминаю, чем женщин. И он Тедди понравился! Тедди никогда не дает посторонним себя чесать. А вашему фотографу дал. И ваш фотограф подсказал мне, как лучше красить челку у Тедди, чтобы он бросался в глаза на фотографиях, но в то же время не затмевал меня! Но я не хочу, чтобы мои фотографии появились в «Желтом городе». Ни меня, ни Тедди! То есть смотря какие фотографии. Если мой пиар-менеджер с ними договорится – это одно дело, но этот-то мерзавец, который мне звонил, хотел туда отправить эволюцию моей груди! Ой! – Анастасия закрыла ладошкой рот. – Я же не должна была этого говорить. Вы не слышали, хорошо? – она обвела взглядом нас троих по очереди. Мужики, как я видела, с трудом сдерживали смех. – Я же, по официальной версии, родилась с такими сиськами.
Я невольно бросила взгляд на обсуждаемый предмет, то есть предметы. По-моему, каждый из них тянул на головку младенца как минимум. Весил точно не меньше Тедди.
– То есть вы, уважаемая Анастасия, настолько не хотите, чтобы народ узнал вашу страшную тайну, что готовы признаться в убийстве, которого не совершали, и сесть в тюрьму?
– Почему в тюрьму? Я не хочу в тюрьму, – сказала Анастасия.
– А вы знаете, что положено за убийство?
– Нет, – сказала Анастасия и честными глазами посмотрела на говорившего мужчину.
Я подумала, что звонивший, вероятно, решил, что в прокуратуре, послушав Анастасию, вызовут не конвой, а санитаров. Или ее агента. Или пиар-менеджера. Но зачем было ее сюда отправлять? Или он не знал о ее умственных способностях? Или решил, что за нее ухватятся как за добровольно пришедшую с чистосердечным признанием? Но тут же не дураки работают! И она же адвоката может нанять. Или какой-нибудь адвокат сам прибежит предлагать услуги в расчете на благодарность?
– Что мне делать, чтобы мои фотографии не напечатал «Желтый город»? Мой приход сюда считается? Мне этот козел больше не будет звонить?
Анастасия переводила взгляд с прокурорских на меня и обратно.
– Мы решили пригласить вас, Наталья Борисовна, для консультации.
– А главного редактора «Желтого города» вы можете пригласить? И просто поговорить?
– Можем, – кивнули мне. – Но приказать не можем. Фотографии, как я понимаю, достоверные? – мужчина посмотрел на Анастасию.
Та печально кивнула.
– И не факт, что «Желтый город» связан со звонившим. Мы специально узнавали принципы их работы. Им часто присылают фотографии анонимно.
Я кивнула. Я сама об этом знала. Пример моей коллеги Люськи – тому свидетельство.
Внезапно в дверь робко постучали, потом она открылась, и на пороге появилась еще одна певица, только более старшего возраста, но до сих пор не вышедшая в тираж. Она прославилась исполнением любовных романсов. У нее необычный тембр голоса, довольно низкий для женщины. Я люблю ее песни. Они звучат очень проникновенно, но они грустные, и слушать их можно только под соответствующее настроение. Какое-то время она исполняла веселенькую муру, но потом снова вернулась к своему фирменному стилю.
Певица уставилась на коллегу Анастасию, потом на меня. Мы не были знакомы.
– Вы случайно не в убийстве Романицкой признаваться? – вежливо спросил один из прокурорских.
Певица открыла рот, все-таки зашла в кабинет, закрыла за собой дверь и посмотрела на меня. Я представилась. Один из прокурорских подал даме стул.
– Кто вам звонил? – тут же взял быка за рога другой.
– Я не знаю. Он не представился.
– Но мужчина?
Певица кивнула.
– И велел отправляться в прокуратуру с признанием в убийстве Романицкой или определенные фотографии станут достоянием общественности? Вы решили, что для вас лучше признаться в убийстве, которого вы не совершали, чем допустить опубликование снимков?
– Вначале я предложила деньги. Я давно хотела выкупить эти фотографии. Но мужчина отказался их продавать и велел мне отправляться к вам. И вот я здесь.
Дама вздохнула.
– Вы знаете, как было совершено убийство?
– Прочитала в Интернете все, что нашла. Я так понимаю, что Романицкую застрелили? Только не написано, из чего.
– Вы считаете нас идиотами? – уточнил один из прокурорских.
– Нет. Я очень надеюсь, что вы разберетесь с делом. Тем более раз я тут не одна.
Певица печально улыбнулась мне и Анастасии.
– Так, дамы, поезжайте-ка вы все по домам. Или на работу, – один из прокурорских посмотрел на меня. – Если будут еще звонки, письма, вы, в свою очередь, можете связаться с нами. Наталья Борисовна, вам в редакцию больше ничего не приходило?
Я покачала головой.
– Но мои фотографии не опубликуют? – с беспокойством спросила Анастасия. – Я же к вам пришла!
– Мы постараемся урегулировать этот вопрос.
Мы втроем встали и вышли из кабинета.
– Вы можете мне объяснить, зачем все это было устроено? – спросила у меня исполнительница печальной любовной лирики.
– Спросите что-нибудь полегче.
– Если бы кому-то нужно было свалить убийство на другого человека, то отправлять в прокуратуру нужно было кого-то одного! Или, если не прошло с одной, уже тогда отправлять вторую!
– Я думаю, что дело все-таки в деньгах, – сказала я.
– С меня потребуют деньги? – встряла Анастасия.
– Может, с вас, может, с кого-то другого.
– Поясните, пожалуйста, что вы имели в виду, – попросила исполнительница печальной любовной лирики. Без профессионального макияжа она создавала впечатление пьющей женщины. Может, в этом все дело?