– А что же делать? – слегка растерялась я.
«А ничего, – ответил внутренний голос. – Разве тебе нужен мужчина, которому нравятся подобные женщины? Почему ты думаешь о нем, а не о себе?»
– Не знаю… Уж очень хочется. И вообще, если я личность, я могу позвонить ему и пригласить куда-нибудь. Так же, как могу пригласить Сэма. Запросто. Правда, если Сэм откажется, я скажу: о’кей, давай в другой раз. А если откажется Александр, я, наверное, помру от стыда. Не умею я преследовать мужчин. Наверное, я все-таки дичь. Или… кто?
Внутренний голос задумался и не ответил.
Раздумывая таким образом – довольно бессвязно – о своих отношениях с Александром Урбаном и вяло пререкаясь с внутренним голосом, я добралась наконец до работы, где меня ожидал большой сюрприз: Густав со своим адвокатом, сияющая Оля и Стелла, представляющая нашу фирму. Оля бросилась мне на шею. Я не успела уклониться. Кажется, это входит у нее в привычку. Густав – небольшой, улыбчивый, черноволосый в отличие от большинства крупных и белобрысых своих соотечественников, поднялся мне навстречу. Стелла смотрела загадочно и загадочно улыбалась своей «маленькой» улыбкой. В ее женском арсенале имеется с десяток разноцветных улыбок – от широкой и радостной до «маленькой» – лишь уголком рта, тем, где родинка. Сшибает с ног любого женоненавистника.
Часа через полтора, после завершения всяких формальностей – подписания купчих, выписывания чеков, а также распития новой бутылки шампанского, принесенной на сей раз Густавом, – мы наконец остались одни. Сидели друг напротив друга и молчали. Наше молчание было красноречивее слов. Стелла сияла.
– Не может быть! – воскликнула я.
Она дернула плечом. В ее глазах светилось торжество.
– Когда?
Стелла снова дернула плечом.
– Не может быть, – повторила я. И, не удержавшись, спросила с любопытством: – Ну… и как?
Стелла закрыла глаза и потянулась томно, как кошка. И выдала… Я не стану повторять того, что она сказала – это просто неприлично. Но отлично передает смысл – звучит емко, коротко и образно.
– Как же это… он что, сам тебе позвонил? – все еще сомневалась я, вспоминая неприветливого доктора Лапина.
Она снова пожала плечами. Что, видимо, означало «нет».
– Ты? – допрашивала я.
Она помотала головой – снова «нет»? Торжествующая ухмылка рвалась с ее губ.
– А что? – недоумевала я.
А вот что. Позавчера Стелла собственной персоной явилась к доктору Лапину домой, выждав около часа после его возвращения с ночного дежурства. Она решила, что ему нужно дать время перекусить, принять душ и вообще оклематься после бессонной ночи, а потом прийти и взять.
– А… жена?
Стелла снова пожала плечами, что, видимо, значило – ах, какие пустяки! Я смотрела на нее и думала, что совсем не знаю свою приятельницу. Это не суховей, нет! Это торнадо. Прекрасная охотница, бьющая без промаха. А эскулап! Кто бы подумал! Неприступный, как крепость, доктор Лапин выбросил белый флаг и пал. Ау, господин Бьяготти! От ваших рецептов несет нафталином. Можно, оказывается, охотиться и на охотника, было бы желание. Или… он не охотник?
Доктор Лапин открыл ей дверь и, не выразив ни малейшего удивления, посторонился, давая пройти. Босой, влажный после душа, в небрежно наброшенном халате, он сгреб ее прямо в прихожей и… «Под халатом ничего не было», – сказала Стелла, описывая сцену встречи. Голос ее сорвался…
Через час она позвонила на работу и наврала, что плохо себя чувствует, а потому не придет. Они провели в постели весь день, отрываясь друг от друга, чтобы принять душ и перекусить. У него было вино, пара бутылок, и почти никакой еды. Они пили из одного стакана и целовались как сумасшедшие. Глоток – поцелуй, глоток – поцелуй.
– У него очень белая кожа, – сказала Стелла, и глаза ее потемнели. Сидя в моем кабинете, она мысленно была с доктором Лапиным. И я представила себе их тела: смуглое – Стеллино и очень белое – доктора Лапина, среди смятых простыней, под струями воды, на ковре в гостиной… Я вдруг увидела его спину, бугры мышц, ритмично двигающийся узкий зад… Очень белая кожа! Черные волосы Стеллы на подушке, ее руки вокруг шеи Лапина, их переплетенные ноги…
Картинка-вспышка оказалась черно-белой и длилась сотую долю секунды… даже меньше. На плече доктора Лапина – крупная черная родинка…
– Довольна? – спросила я.
Стелла кивнула. Была она на диво сдержанна, распираема чувством, сидела против меня, пребывая мыслями в другом месте.
– А жена? – допытывалась я сама не знаю зачем. Какая разница?
– Жены нет… – Она беспечно махнула рукой.
Мы помолчали. Доктор Лапин меня не интересовал, но почему-то я испытывала сейчас тоскливое, будоражащее, безнадежное чувство, определить которое затрудняюсь. Зависть? Сожаление? Собственную неполноценность? Не знаю. Ничего не знаю! Кроме одного – в глубине души я уверена, что Стелла с ним еще наплачется. Доктор Лапин гуляет сам по себе и делает что хочет, ему наплевать на всех… да и на самого себя тоже. Любой на его месте постарался бы выкарабкаться наверх, а не разъезжал на «Скорой». Но Бог с ним, с доктором. Сейчас мне хотелось поговорить совсем о другом человеке.
– Послушай… – начала я неуверенно, – я виделась с Александром…
– С Сашкой Урбаном? – Она выказала слабые признаки интереса. – Ну и что?
– Ничего. Я хотела спросить…
– Я же сказала, в постели он фантастика, а как человек – последняя дрянь.
– Но… почему?
– Не знаю почему. Он выворачивает тебя наизнанку, влазит в душу, говорит гадости и смотрит, как ты реагируешь. Глаз не сводит, аж мороз по коже!
– Какие гадости? – Мне с трудом верилось, что он может говорить гадости. Сдержанный, воспитанный Александр?
– Он говорил, что я, как дешевая шлюха, не пропускаю ни одного мужика. Что от меня за версту несет изменой. Я, рыдая, просила прощения, целовала ему руки, валялась в ногах. Даже вспоминать тошно. За одно его прикосновение я готова была подохнуть. Я ненавижу его, понимаешь? – Стелла наклонилась ко мне. Она наконец проснулась и, похоже, напрочь забыла о докторе Лапине. – Он бил меня…
– Александр? Не может быть!
– Да, бил! В постели. И самое ужасное… – Она замолкает, глядя на меня глазами, полными слез. – Мне это нравилось!
Я молчала, не зная, что сказать. В глубине души зарождались сомнения. Не то чтобы я не верила ей, но представить, что Александр бьет Стеллу… или какую-либо другую женщину, я не могла. Но, с другой стороны, откуда у нее такая ненависть? Прошло почти три года…
– Не веришь? – спросила Стелла.
Я пробормотала, не глядя на нее:
– Он кажется мне совсем другим…