– Как я соскучился! Я чуть с ума не сошел! – повторял он, целуя мое лицо, волосы, шею. Он терся, как щенок, о мои щеки… У него были сильные руки… твердые губы… И целовался он просто потрясающе…
…Кажется, мы не закрыли входную дверь. Не помню, как мы добрались до спальни… не разнимая рук, не разнимая губ… Мы сбрасывали с себя одежду, помогая друг другу. Он запутался в пуговичках блузки неловкими пальцами, и я, бросившись на помощь, рванула изо всех сил и услышала треск – это рвалась тонкая шелковая ткань…
…Я видела над собой его лицо, искаженное гримасой словно от боли, с закрытыми глазами, почти страшное в свете красного ночника… обнимала его плечи, притягивая к себе и отталкивая прочь… Мы любили друг друга яростно и молча… И только в самом финале он застонал, больно впиваясь в мой рот своими горячими губами, содрогаясь в последних, мощных, уже не подвластных сознанию взлетах и падениях…
На рассвете я спросила:
– Зачем ты это сделал?
Он крепче прижал меня к себе и сказал:
– Ничего не бойся. Моя аудитория и не такое слышала. Это затравка, приглашение к дискуссии… Завтра никто и не вспомнит о тебе, но зато в студию хлынут десятки писем очевидцев с разными историями… – Он рассмеялся.
Объяснение было несколько циничным, но, в общем, я его поняла – живи и давай жить другим. Лежа в кольце его рук, я бы еще и не то приняла и поняла. Мне уже казались странными возмущение и злость, которые я испытала всего лишь несколько часов назад…
– Танцы в темноте, – пробормотала я.
– Танцы в темноте? – повторил он удивленно. – Что это значит?
– Так говорил господин Бьяготти. Отношения между людьми – это танцы в темноте… в том смысле, что никогда не узнаешь человека до конца…
– Никогда не узнаешь, с кем танцуешь… – протянул он задумчиво. – Отлично сказано, хотя и неверно.
– Почему?
– Потому. Я тебя знаю! И ты меня…
– Я тебя? Да я тебя вообще вижу в первый раз… – ответила я. Как-то незаметно мы перешли на «ты».
Он рассмеялся и шлепнул меня ладонью по губам.
Кажется, я уснула. Разбудили меня звуки, долетавшие из кухни: звяканье посуды, хлопанье дверцы холодильника, а над всем этим победительно плыл божественный запах кофе, – Александр возился на кухне с завтраком. Я не спешила вставать. Лежала в постели с закрытыми глазами, улыбаясь до ушей, прислушиваясь к звукам и запахам, испытывая удивительное ощущение гармонии с миром и космической невесомости…
Услышав его шаги рядом, я произнесла, не открывая глаз:
– Черный, крепкий, без сахара, пожалуйста.
– Хорошо, – ответил он, сбрасывая на пол мой синий халат. – Потом!
Оба мы в страну обманную
Забрели и горько каемся,
Но зачем улыбкой странною
И застывшей улыбаемся?
Мне хотелось муки жалящей
Вместо счастья безмятежного…
Анна Ахматова
Поделиться было не с кем. Меня распирало желание кричать на весь мир об Александре, о нашей первой ночи. О том, как… Обо всем! От одной мысли об Александре у меня темнело в глазах и мгновенно пересыхали губы. Я роняла на пол предметы, вызвала к себе бабу Броню, а когда та пришла, удивленно воззрилась на нее – забыла, зачем позвала.
Стас долго грузил меня о преимуществах нового софта, я только и спросила: «Сколько?» Он запнулся, не решаясь произнести цифру. Глаза у него стали собачьи. «Ну?» – подтолкнула я. Он выдохнул цену, и на лице его было написано отчаяние. Он знал, что ему не обломится. Еще вчера не обломилось бы. Но со вчерашнего дня столько всего случилось…
– Иди к главбуху, скажи, я разрешила, – велела я, улыбаясь.
Стас смотрел на меня с восторгом верующего, увидевшего чудо.
– Спасибо, Ксения Валентиновна! – крикнул он уже на ходу, вылетая из кабинета.
Я представила, как он в состоянии абсолютного восторга скачет на одной ноге в бухгалтерию, и рассмеялась. Мужчины и их игры!
– Ксения двинулась, – сообщил Стас Кире, сидевшему в Интернете.
– Она и была двинутая, – ответил тот хладнокровно.
– Дала денег на софт!
– Перепихнулась! – поставил диагноз Кира.
– Ну, козел! – в сердцах произнес Стас.
– Сам козел! Я видел ее с мужиком.
– Когда? – заинтересовался Стас. – Она ж тут все время.
– Неделю назад… Не помню. В «Белой сове»!
– Деловой ужин!
– Ага, деловой! Они чуть не трахались прямо за столом!
– Это ты двинутый, – сказал Стас.
– А ты козел! Ну, идешь?
– Куда?
– За софтом! Мне по дороге.
И молодые люди покинули пределы учреждения.
Я сидела, развернув кресло к окну. Спиной к двери. В окно мне были видны верхушки деревьев и пышные облака на синем небе. Они летели белыми парусами, настраивая на мысли о быстротечности времени и жизни. Все проходит, говорили они, пролетая. Все проходит! Голубой простор, белые облака – и больше ничего. Ни машин, ни людей, ни грязи. Одна бездонная сине-белая радость и музыка сфер. Все проходит!
– Сarpe diem! [3] – говорил господин Бьяготти, глядя на меня с обаятельной улыбкой. – Ни минуты впустую! Это так хорошо понимаешь в моем возрасте.
– Я не упускаю, – отвечала я. – У меня планы, как у Наполеона.
– Смысл жизни в движении! – говорил господин Бьяготти, поднимая скрюченный палец, сверкая лаком на ногте.
Маленький, быстрый, с живыми карими глазами, он с удовольствием рассматривал меня, а его колено под столом нащупывало мое. И я совсем не сердилась… Я хохотала, а он смотрел и смотрел, любуясь.
Господин Бьяготти! Жив ли? Последний раз я звонила ему полтора года назад…
С трудом я досидела до конца рабочего дня. Мои мысли были заняты Александром, мое тело требовало Александра. Я видела нас обоих в красноватом свете ночника… Его обнаженное тело, атласная кожа… Стоп! Дальше о мускулистых руках и родинках в разных местах, по закону жанра. И темных сосках, и… что там еще в наличии у героев-любовников из дамских романов? Широкий разворот плеч – разумеется! Гибкий, длинноногий – как же иначе! Руки! Не забыть руки! Поразительно красивые, они скользили… везде! Непременно узкие ступни! И так далее. А еще он должен нетерпеливо раздвигать мои колени… и, глядя в мои глаза своими бездонными, горящими страстью очами… резким движением… или, наоборот, медленно…
О господи!
Я, захлебываясь, пила из бутылки ледяную воду с пузырьками. Жажда мучила меня. Я безумно хотела кофе. Или вина. Холодного и много. Чтобы обалдеть окончательно. Я закрывала глаза, крутилась в своем кресле на колесах, сжимала кулаки, облизывала сухие губы и доставала новую бутылку минералки из холодильника.