1
Я смутно помню события последующих дней. Были, конечно, похороны миссис Фрэнклин, на которых присутствовало много любопытных из деревни Стайлз — Сент — Мери.
При выходе с кладбища меня остановила старушка. Глаза её слезились.
— Неужели это вы, сэр?
— Э.., может быть…
— Это было более двадцати лет назад, — продолжала старушка, едва обращая внимание на мои слова, — когда убили старую леди. Это было первое убийство в Стайлзе, но не последнее, сказала я тогда. Старую миссис Инглторп прикончил её муженёк, так мы все говорили. Уверена, что именно так и было, — старуха искоса посмотрела на меня. — Может, и сейчас муж виноват?
— Что вы имеете в виду? — резко спросил я. — Разве вы не слышали вердикт: «Самоубийство»?
— Так решил коронер, но он ведь мог ошибиться, разве не так? — она, видимо, решила довести меня. — Доктора знают, как избавляться от своих жен, а она, похоже, не очень-то хорошо относилась к нему.
Я сердито повернулся к старухе. Она отпрянула в — сторону, бормоча, что не имела в виду ничего плохого, что никто бы не обратил на это внимания, если бы это не произошло в Стайлзе вторично.
— И вот что странно, сэр, в обоих случаях вы ведь присутствовали, разве не так?
На какое-то мгновенье я даже подумал, что она подозревает меня в обоих убийствах. Это было просто ужасно. И тут я отчётливо понял, что такое деревенские слухи.
В конце концов, они были не так уж далеки от истины. Ведь миссис Фрэнклин действительно кто-то убил!
Как я уже упоминал, я плохо помню события тех дней, потому что меня сильно беспокоило здоровье Пуаро. Как-то ко мне подошёл Кёртисс (его непроницаемое лицо было несколько встревожено) и сообщил, что у Пуаро, по-видимому, сильный сердечный приступ.
— Мне кажется, сэр, следует вызвать доктора.
Я поспешил к Пуаро, который резко отклонил это предложение. «Странно, — подумал я, — это так не похоже на него». Он всегда, по-моему, чересчур бережно относился к своему здоровью. Боялся сквозняков и носил тёплый шарф, испытывал ужас при одной только мысли о возможности промочить ноги, постоянно измерял температуру и немедленно ложился в постель при малейшем подозрении на простуду. «А вдруг у меня будет fluxion de poitrine [25] !» Сколько я себя помню, при самом незначительном недомогании он сразу же вызывал врача.
И вот сейчас, когда он был по-настоящему болен, его отношение к болезням, казалось, изменилось.
Возможно, именно в этом заключалась основная причина. Другие болезни были пустяковыми, но теперь, заболев основательно, он, вероятно, опасался признать реальность этого факта.
Он энергично и зло отвечал на все мои возражения.
— А меня уже осматривали врачи — и не один! Я был у Бланка и Дэша (он упомянул двух известных специалистов). И что же они посоветовали? Они отослали меня в Египет, где мне сразу же стало хуже. Я также консультировался у Р.
Р., насколько мне было известно, — специалист по сердечным болезням.
— И что он вам сказал? — спросил я.
Пуаро бросил быстрый взгляд в сторону. Моё сердце сильно, словно в агонии, забилось.
— Он сделал всё, что было в его силах, — спокойно сказал он. — Все лекарства у меня под рукой, но больше — ничего. Вызывать других врачей, Гастингс, как вы видите, бесполезно. Мотор мой, mon ami, на пределе. К сожалению, в отличие от машины, его нельзя заменить.
— Но, послушайте, Пуаро, надо что-то делать. Кёртисс…
— Кёртисс? — резко прервал Пуаро.
— Да, он вызвал меня. Он встревожен.., сказал, что у вас приступ…
Пуаро закивал головой.
— Да, эти приступы неприятно наблюдать. Кёртисс, как видно, не привык к ним.
— Так вы не хотите вызвать врача?
— Это бесполезно, мой друг.
Он говорил спокойно и решительно. Вновь моё сердце тревожно забилось.
— Гастингс, это будет последнее моё дело, — Пуаро улыбнулся. — Моё самое интересное дело, мой самый интересный преступник, потому что у Икса отличная техника и мастерство, а это вызывает восхищение, несмотря ни на что. Этот Икс, мой друг, действовал так ловко, что победил даже меня — Эркюля Пуаро! Он нанёс удар, который я не смог отбить.
— Если б не ваше здоровье…, — начал я его успокаивать.
Этих слов явно не стоило произносить. Эркюль Пуаро немедленно взорвался.
— Разве не говорил я вам десятки раз, что здесь не нужно физических усилий? Необходимо только думать!
— Да, конечно.., это вы хорошо умеете.
— Хорошо? Не просто хорошо, а прекрасно! Мое тело беспомощно, моё сердце устраивает всякие сюрпризы, но мой ум, Гастингс, мой ум работает превосходно. Он ещё в прекрасном состоянии — мой ум!
— Ну и великолепно, — спокойно произнёс я. Однако, спускаясь по лестнице, я думал о том, что ум
Пуаро отнюдь не так быстро реагирует на события, как прежде. Вначале — случайное спасение миссис Латрелл, а затем — смерть миссис Фрэнклин. А что мы сделали? Фактически ничего.
2
На следующий день Пуаро сказал мне:
— Вы предлагали, Гастингс, чтобы меня осмотрел врач, так ведь?
— Да, — с чувством отвечал я, — я был бы рад, если бы вы согласились.
— Хорошо, я согласен. Я хотел бы видеть Фрэнклина.
— Фрэнклина? — я был удивлён.
— Да. Он же врач, разве не так?
— Да, но он врач — исследователь.
— Ну и что. Я уверен, что он никогда не достигнет успеха как практик, поскольку недостаточно опытен, чтобы ухаживать за больными у постели, но знания его необычайно обширны. Он из тех, о которых говорят, что они «знают своё дело лучше других».
Всё же я не был удовлетворён его объяснением. Я не сомневался в способностях Фрэнклина, но он меня всегда поражал своим безразличным отношением к людским страданиям. Возможно, он обладал большими знаниями и имел склонность к научной работе, но больным от него было мало пользы.
Со стороны Пуаро, однако, это была значительная уступка. Фрэнклин с готовностью согласился осмотреть его. Правда, он заметил, что если необходимо постоянное медицинское наблюдение, тогда следует вызвать местного врача — практика. Он не сможет взять это на себя.