Кулешов согласился с ней.
Лурье поцеловал вдове руку, и они ушли.
Садясь в машину, Кулешов спросил:
— Вы знаете код доступа в хранилище?
— Ничего я не знаю, Леонид Палыч. У меня хранится запечатанный конверт, переданный мне Баскаковым. Я его должен вскрыть в случае смерти Ильи Данилыча. Вероятнее всего, коды в этом послании.
— Значит, он не мог их поменять, человек с больным сердцем может умереть в любую минуту. Вы бывали в хранилище?
— Да. И не раз. Мы составляли опись картин для реестра, составляли купчие. Илья Данилыч что-то продавал, что-то покупал. Все делалось абсолютно официально и в моем присутствии. Документы такой важности требуют присутствия адвоката, нотариуса и заинтересованных в сделке лиц.
— Получается, что в хранилище допускались посторонние?
— А что это меняет? Туда проникнуть невозможно, да и смысла нет воровать. Они все каталожные, продать их может только хозяин. Коллекционеры не станут покупать ворованные шедевры.
— Я слышал о черных маклерах и фанатичных собирателях, имеющих свои подпольные галереи.
— Да, есть такие. Но игра не стоит свеч. За ворованное добро очень мало платят.
Машину вел майор Панкратов. Они остановились у офиса адвоката.
— У вас есть опись картин, хранящихся под замком?
— Конечно.
— Возьмите их с собой. Мы должны точно знать, что могло пропасть из хранилища.
— Я это уже понял, возьму все документы.
Адвокат вышел из машины, а Кулешов позвонил в управление и вызвал экспертов.
— Вам не кажется странным, Леонид Палыч, что жена Баскакова не имеет доступа к подвалу? Вспомните, переговоры с хозяевами отеля на аренду картин вела Юлия, а не сам Баскаков, — задумчиво произнес Панкратов.
— Я помню, Женя. Юлия Баскакова — отличный администратор, менеджер. Илья — человек искусства. Он далек от земных дел, вся его жизнь была посвящена галерее. Но без помощи жены он не собрал бы и половины того, что у него есть.
— Скупой рыцарь. Прямо по Пушкину.
— Он не один такой. Как они все будут выкручиваться из сложившегося положения? В тупике оказались все. Рашид Мамедов не может вернуть картины в галерею. Их украли. А Баскакова не может вернуть ему деньги. Они сгорели.
— Вы в этом уверены?
— Ни секунды не сомневаюсь. Но самое поразительное в этой истории то, что Дербенев знал о залоге в сто миллионов долларов. Он же не напрасно готовил налет на эту субботу. Зачем ему картины, он работает только с наличными. Я не ошибся. Его интересовали деньги.
— Обратите внимание, Леонид Палыч, в тот же тупик угодили Печерниковы и Гурьевы. У Анны украли бриллиантовый гарнитур, и они не могут вернуть его ювелиру, а Алина не отдаст им акции, пока не получит свои алмазы.
Полковник закурил:
— Крепкий узелок. В первом случае застрелился банкир, во втором случае от сердечного приступа умер галерейщик. И мне совершенно непонятно, кто при таком раскладе остался в выигрыше.
— Тот, кто всю эту кашу заварил.
— Это понятно. Но на данный момент я не вижу никого, кто мог радоваться результатам аферы. Перемудрили. Столько узлов навязали, что сами запутались. Причина простая. Если говорить о сговоре, то тут на ум приходит мудрая басня Крылова «Лебедь, рак и щука».
— Которых запрягли в одну телегу. Значит, вы уверены, что оба ограбления связаны между собой.
— Да. Одни подстраховывали других. Взять, к примеру Константинеса, владельца яхт-клуба. С помощью двойника были выкрадены картины. А где он жил? В доме Гурьева, у которого украли бриллианты. Они могли знать друг друга.
— Слабый аргумент, товарищ полковник. Все пострадавшие в одном котле варились. Узкая прослоечка современной буржуазии, живущая по своим собственным законам, нам их не понять.
— И не надо. У нас другие задачи, майор. Мы должны найти украденное и вернуть владельцам. Воры меня не интересуют, так же как заказчики. Они сами между собой разберутся. Покруче нашего. Если мы найдем картины и бриллианты, история на этом не закончится. Закончится наша с тобой работа, а на продолжение спектакля мы понаблюдаем со стороны, как зрители. Пусть хоть глотки друг другу перегрызут, никто из них не заслуживает жалости и сочувствия. Жалко бывает алкаша, который по пьянке прирезал свою жену кухонным ножом. А когда протрезвел, ужаснулся. Жизнь загублена. Эти же все делают продуманно. Сколько бы они ни имели, им все мало. Таких тюрьма не исправит, прогнили насквозь. Похмельный кошмар и раскаяние им не грозит. Они хищники и живут по законам джунглей.
Вернулся адвокат, и они поехали дальше. Лурье достал конверт с пятью печатями красного сургуча и подал его Кулешову:
— Вскройте сами. Вы власть. Потом составите акт, что вскрыли в связи с необходимостью, вызванной следствием.
— Формальности, — отмахнулся полковник и надорвал конверт, не ломая печатей. Внутри лежал обычный лист бумаги. Кулешов развернул его и прочел:
«В случае моей скоропостижной смерти к хранилищу может быть допущена только моя жена. Ей передаются права на содержание коллекции в должном порядке и на право коммерческих операций, связанных с оборотом средств в пользу развития и расширения галереи, которая должна стать достоянием народа, его гордостью.
Илья Баскаков.
Код № 1 — 0916347212.
Код № 2 — 3976681300
Код сейфа — 1414149991».
Кулешов в общем-то не вдумывался в содержание письма, ему важно было то, что там названы коды доступа. Он вернул конверт и бумагу адвокату.
— Теперь у нас нет препятствий.
Миновав первую дверь, они оказались в коридоре, и тут увидели дыру в полу.
— Два человека вниз, проследить путь, — отдал приказ оперативникам Кулешов. — Здесь должен быть выход на улицу.
Пошли дальше и уперлись в главную дверь.
— Что вы думаете, Леонид Палыч? — спросил майор.
— Думаю, что эту дверь, не зная кода, открыть невозможно. Код они знать не могли.
— Тогда дыру надо было делать не в коридоре, а в хранилище. Расчеты подвели?
— Дербенев не делает пустой работы. Без стопроцентной уверенности он палец о палец не ударит. Открывай.
И вот открылся железный монстр. Первыми вошли эксперты, остальные остались стоять на пороге.
— Проверьте воздуховоды в первую очередь, — приказал Кулешов.
— Никаких дыр в полу нет, — сказал Панкратов.
— Меня интересует, можно ли выйти из хранилища, оказавшись там запертым? Проверь-ка, Гриша! — крикнул Кулешов одному из криминалистов-технарей.
Прошли томительные двадцать минут ожидания, потом впустили всех. Осмотрели стеллажи. По приблизительным подсчетам на полках осталось около шести миллионов долларов.