Пара мужиков кавказского типа, сидящих неподалеку, взволнованно следили за колыханиями ее декольтированных прелестей. Взволнованный по иной причине Мусин на колыхания не отвлекался, следил за реакцией на свою, громко обозначенную личность прочей женской части ресторана.
– День рождения?
– Нет, – чинно отыграл «рояль», – день знакомства моих покойных родителей. В нашей семье было принято отмечать эту дату.
– А-а-а-а…
Надежда Прохоровна глядела на Маргадона с полнейшим одобрением.
Изящный ход. Теперь, когда Виталий Викторович был представлен всему отелю, его поступок обязательно вызовет пересуды и Ирина просто обязана будет догадаться – брат Пети здесь, он выступил недаром, он приехал к ней! Рыжая папка, маячившая на столе условным знаком, эту догадку должна была оформить окончательно.
Двум «родственникам» останется только подождать, пока Ирина с ними свяжется.
Весь вечер до половины одиннадцатого Надежда Прохоровна и Виталик безвылазно проторчали в номере последнего.
Все более и более мрачнеющий Маргадон крошечным смешным тигром мотался по вольере-комнате, кусал заусенец на большом пальце и бормотал почти одно и то же:
– Не понимаю, – вытаскивая палец изо рта, разводил руками, – никак не понимаю. Когда я договаривался в ресторане насчет шампанского, в точности узнал – все постояльцы будут на ужине. Пьющая извозчица не в счет… Где Ира?! Почему она не подошла?! Мое имя – объявили. Папку она – видела. Почему она не приходит?! Ведь Пети – нет! Значит, что-то случилось! И я не зря приехал вместо него! Ничего не понимаю…
– А ты отель не перепутал? Может быть, они в другом «бору» договорились?
– Да что вы, – отмахнулся Мусин. – Это любимый отель Петра. Он сюда постоянно отдыхать сбегает из Москвы. Ирине, по его словам, тоже здесь понравилось, у нее какие-то проблемы со спиной после аварии. Муж отпускал ее сюда на лечение. – Обежал вокруг низенького столика, встал напротив бабы Нади, сидящей в кресле. – Надежда Прохоровна, где Ира?!
– Угомонись. Подумает и придет.
– Когда?! – плаксиво взвыл Мусин. – Я уговорил Марину не ходить сегодня в кино! Пообещал, что зайду после десяти и мы пойдем в бар на берегу!
– Ах вот оно в чем дело. – Надежда Прохоровна поворочалась в кресле. – Марина тебя ждет…
– Да, ждет! Да, Марина! – запальчиво воскликнул Маргадон. – Я думал, что встречусь с Ириной сразу после ужина и до десяти мы обо всем успеем поговорить! – Виталий Викторович добежал до окна, выглянул сквозь шторки на пустую улицу.
Сегодня в кинозале центрального корпуса крутили какой-то новый американский боевик. Марина еще в ресторане сказала, что фильма этого не видела.
– Боже, – стенал Виталик, – я уговорил ее составить мне компанию на особенный семейный вечер. Уговорил не ходить в кино. Марина ждет!
В голосе несчастного павлина было столько искреннего отчаяния, что привычное уже легкое раздражение в душе Надежды Прохоровны сменилось на жалость.
– Да не мельтеши ты. Иди к своей Марине. Так поздно Ира уже не придет.
– Вы думаете?! – воскликнул Мусин и повернулся от окна. – Вы думаете?!
– Да, да, иди… Кто на ночь глядя по делам таскаться будет.
Виталий Викторович схватил дубленку с вешалки:
– Надежда Прохоровна, вы – ангел.
Ангелу, по правде говоря, уже давно хотелось чаю. Баба Надя еще часа полтора назад устала от прыжков Виталика по номеру – в глазах рябило – и буквально минутки считала, когда наконец может сходить в чайную залу главного корпуса и выпить чашечку чайку с конфетами и пряником. Та же Марина говорила сегодня за ужином, что чай там заваривают «просто обалденный». На травах, успокоительный или бодрящий.
А что еще надо пожилой пенсионерке после насыщенного событиями дня? Надежда Прохоровна накинула пальтишко, надела черный вязаный берет с козырьком и торопливо потопала по «ящерке» к огромному, наполовину освещенному зданию.
Когда она уже возвращалась, повалил густой и крупный снег. Он падал на плитки-чешуйки и быстро таял, но кое-где, в низинах и прогалинах, уже намело крошечные сугробы. Полянки между соснами начинали напоминать шкуру жирафа на черно-белой фотографии… Белые пятна вцеплялись в подножия стволов, подчеркивали низкие оградки замерзших клумб…
Подойдя к своему корпусу, Надежда Прохоровна увидела, что в тихом уголке перед входной дверью сидит в плетеном кресле давешняя кошачья насмешница и курит длинную тонкую сигаретку. Баба Надя потопала ботиками, стряхивая снежинки и капли, поднялась на несколько ступенек…
От высокого фонаря на углу дома на лицо девушки падал свет. На зеленоглазой кошачьей мордочке закрепилось выражение мольбы о сочувствии: надутые губки, плаксиво сдвинутые брови просто вопили из полумрака: ну спросите, спросите меня, что случилось!
Надежда Прохоровна задержалась. И сказала приветливо:
– Добрый вечер. Не спится?
– Да вот! – обрадовалась вниманию девушка. – Поссорилась с мужем! Сидит теперь в баре на берегу.
– Напьется? – Сочувствия в голосе бабушки Губкиной прибавилось. Ее покойный Вася, бывало, так в пивных засиживался – еле жив до дому добирался!
– Ну что вы! – В изящной ручке колыхнулась сигарета. – Саша не пьет. Боюсь – накрутит себя.
– Чего накрутит?
– Не чего. Кого. Себя! Без меня он начинает обсасывать обиду, одни и те же слова, одну и ту же ситуацию… Когда я рядом, он отвлекается. Не сосредотачивается на пустяках.
– Так иди к нему.
– Обстоятельства неподходяще сложились, – вздохнула девушка и сменила тему: – Ваш племянник сегодня поболтал немного с нами, вас Надежда Прохоровна зовут?
– Да.
– А я Кларисса. Можно – Клара. Вы надолго приехали?
– Как понравится.
– А мы поженились два дня назад! – обрадованно доложила Клара.
– И уже поссорились?
– А! Бывает, – уже вполне беспечно махнула девушка сигареткой. – Нашли свою Ирину?
– Нет, – помотала головой Надежда Прохоровна, оглянулась на главный корпус: из больших стеклянных дверей его валом повалил народ.
– Кино закончилось, – сказала Клара. – Из-за него и поссорилась, – взгрустнула вновь. – Я терпеть не могу мордобой, Сашка смотрит все подряд, где стреляют из пистолетов…
По извилистой, основательно побелевшей спинке «ящерицы» к корпусу Б топали два крепких кривоногих мужика среднего роста. Надежда Прохоровна еще за обедом обратила на них внимание: эти парни выбивались из общего контингента отдыхающих. Неулыбчивые, даже хмурые кавказцы с переломанными носами практически молча перемалывали пищу, тот, что помладше, весь ужин нырял глазами в обольстительное Маринкино декольте.
– Добрый вечер, – промурлыкала мужикам Кларисса. – Кино понравилось?