– А саму Зинаиду вы попросить можете?
Ангелина Игоревна резко отпрянула:
– Увольте. Увольте, дорогая Наденька! Идти на поклон к Зинаиде – выше моих сил! – И, подслащивая отказ, морщась, спросила: – Вы ее видели? На троне…
Надежда Прохоровна кивнула. Императрицу с начесом на выбеленных волосах трудно пропустить.
Но Ангелина Игоревна, отметив, что талантливая москвичка все же огорчилась, погладила Надежду Прохоровну по локтю:
– Не обижайтесь. Есть вещи, через которые я не могу переступить.
– Вы, как это… враждуете? – наугад спросила баба Надя.
– Я?! С Зиной-занозой?! – Боровицкая рассмеялась, запрокинув голову. – Надо же такое придумать. Мы, Надежда Прохоровна, обходим друг друга вежливым молчанием.
– Почему?
– Вы все-таки обиделись, – пытливо приглядываясь к собеседнице, сказала Ангелина Игоревна. Вздохнула, прикурила очередную сигарету и, пряча зажигалку в карман, сказала: – Ладно, так и быть, расскажу вам любопытную историю. – Пых-пых. – Лет тридцать назад… или чуть больше… Не важно! У нас построили огромный центр бытовых услуг. Ну, знаете, химчистка там, прачечные, ремонтные мастерские… – Пых, пых. – И вот Зинаида Федоровна была там главным администратором. – Ангелина Игоревна очертила рукой большой полукруг. – Представьте. Современное здание из стекла и бетона. Огромный холл с лестницами и высоченными потолками. Множество указателей, дверей, табличек, подсказывающих направление, но граждане все равно путаются… И вот в центре всего этого великолепия – стеклянный стакан. Наподобие того, в котором раньше уличные регулировщики сидели. И в том стакане за столом – царица. Со взбитой прической, тогда еще золотыми зубами… Золото, впрочем, везде – в ушах, на шее, на пальцах… Сидит в стакане наша Зина. Сидит руководит. Мимо нее не то что посетитель – муха незамеченной не проскользнет! – И вдруг с доверительной печалью в голосе: – У меня костюмерши плакали. Расписание назначали, кому в следующий раз костюмы в чистку отвозить. Зина – заноза. И, к моему несчастью, – театрал. Она все наши тюки с костюмами лично перебирала, все пуговицы пересчитывала, оборки теребила… В общем, девочки плакали. – Боровицкая затушила сигарету, откинулась на спинку кресла и подняла глаза к небу. – Лет пятнадцать назад у нас был капустник. На сцене молодежь веселится, мэтры блещут, зал полон: из кулис выходит фигура в пышном платье екатерининских времен – белокурый парик всклокочен, в руках на манер державы и скипетра внушительная пика-заноза и химическая колба. Вокруг фигуры подобострастно мельтешит свита в синих форменных халатах, похожих на спецовки дома быта, царица эту свиту понукает, тыкает в зады «занозой»…
В зале хохот. Зинаиду узнали все. Тем более что в городе ее не очень-то любили, она, знаете ли, из рода тех дамочек, которые до судорог лица хотят быть начальницами…
И вот в зале хохот. А первые ряды занимает местная администрация. Они у нас все как на подбор театралы и любители позубоскалить, наши капустники никогда не пропускали…
Ангелина Игоревна вздохнула:
– Согласна – молодежь слегка переборщила. Я этот номер не видела… Он для всех был сюрпризом. Но Зинаида Федоровна посчитала себя оскорбленной. И мало того! – Боровицкая недоуменно скривилась. – Отомстила! Где-то через год мы запускались с Шекспиром. «Много шума из ничего». Последний прогон. Все на нервах. И вот Людка – Беатриче чертова! – выливает на белое платье стакан томатного сока. Все в панике: завтра премьера! Хватают костюм, везут в химчистку. Утром приезжают забирать – пропал костюм! И мало того! Людочка попросила ко стюмеров захватить еще и костюмы из первого акта – освежить! – Ангелина Игоревна так огорчилась, вспоминая давнюю историю, что даже ладонью, больно треснувшись о подлокотник, ударила. – Катастрофа. Людмила девушка крупная, ей из шекспировской эпохи только костюм кормилицы из «Ромео и Джульетты» налезает. Да и тот коротковат. Людмила в плач: Беатриче фигура ключевая. На премьеру выпустили Танечку из второго состава. Хорошо, хоть Бенедикт заслуженным был, вытащил спектакль. А так… – Ангелина Игоревна расстроенно махнула рукой.
– Костюмы-то нашли потом? – сочувственно спросила баба Надя.
– Конечно нашли, – тускло отозвалась собеседница. – В углу под тюками со шторами из филармонии. Сказали – случайно затерялись.
– Но вы не верите?
– Конечно нет, – фыркнула Ангелина Игоревна. – Мои девочки говорили, что под те тюки лазили. Никаких костюмов там не было, да и быть не могло. Они должны были вычищенными на плечиках висеть! Кто-то нашептал потом: мол, Зинаида их под тюки запрятала. Да разве докажешь! – Ангелина Игоревна замолчала, печально разглядывая белоснежные полянки, Надежда Прохоровна тактично кашлянула и попыталась выдернуть ее из грусти:
– Кхм, Ангелина Игоревна, а при чем тут муж военный и драгоценности?
– Ах да, – улыбнулась главреж, отогнала печаль. – У нашей Зинаиды слабость к побрякушкам. В своей домбытовской ювелирке она постоянно себе что-то изготовляла – массивное, богатое. Так чтоб в глаза за километр бросалось. И если бы на вас было хоть одно заметное ювелирное украшение, вы с Зинаидой Федоровной мгновенно нашли общий язык. Она людей в приятели по статусу и драгоценностям выбирает.
– А муж военный?
– О-о-о, это вторая слабость нашей Занозы. Военные. Ее покойный муж был капитаном, если я не ошибаюсь, каких-то строительных войск. И если бы вы каким-то боком имели отношение к военным, то очень быстро подружились бы с Зиночкой. Она обожает рассказы о военных гарнизонах, вечно ищет общих знакомых.
– А как Зина на работу сюда устроилась?
– Устроилась? На работу? – усмехнулась главреж. – Этот пансионат принадлежит ее сыновьям – Петру и Павлу! Они близнецы.
Надежда Прохоровна удивленно покачала головой.
– А вы решили, Зинаида Федоровна тут тоже главным администратором подрабатывает?
– Ну да…
– Нет, что вы, она тут – в ссылке. В резервации.
– ???
– Несколько лет назад сыновья дружно женились. Зинаида попыталась и их семьями руководить, но не на тех невесток нарвалась. Девочки, слава богу, умненькие попались, мигом смекнули: дать поблажку – потом на шею сядет. И отправили свекровь сюда. Можно сказать, на привычную службу – приглядывать, распоряжаться (точнее, кровь у персонала пить), быть в курсе всего.
Надежда Прохоровна некоторое время помолчала, разглядывая чисто метенный пол веранды, и, извинившись, встала:
– Мне надо отойти на минуточку. Один звоночек сделать.
Ангелина Игоревна понятливо улыбнулась и, устроившись удобнее, подставила лицо зимнему солнцу.
А баба Надя забежала за угол дома, достала телефон и быстро повторила вызов последнего абонента:
– Софа? Ты еще не выехала?
– Нет. Жду Рому, он обещал меня отвезти.
– Тогда слушай сюда. Обязательно надевай в поездку свою норку и побольше драгоценностей из наследства.