– Ты молодец, Маша. Ты все сделала правильно. – Догадался, наконец, похвалить, идиот! А то все с подковырками да с подковырками. Дурень ущемленный! – Давай выдвигаться поближе к дороге. Фура может в любую минуту подъехать, а вторую мы, вполне вероятно, уже и не дождемся.
Лег на пузо и пополз к краю кустов. Ждать момента для решительного броска, согнувшись, на корточках – опасно. В коленных суставах пережмутся нервы, и ноги в самый ответственный момент превратятся в вареные макаронины.
Марья под куст не поместилась – зеленого шатра из веток полноценно только на боксерскую фигуру хватило, – села на землю, подстелив задутый ветром в кусты пакет, и дышала тихо-тихо, слушала: не раздастся ли на дороге фыркающий рев останавливающейся большегрузной машины.
Но редкие фургоны проносились мимо.
Один раз с черепашьей скоростью проползла в обратном направлении машина ДПС. Поприветствовала бумер на парковке сигналом фар…
Где-то неподалеку бешеным лаем разразились собаки.
– Это в деревне, – негромко, успокаивающе сказала Маша, и Роман кивнул, соглашаясь. – И слава богу, разыскные овчарки лаем не отозвались, значит, далеко еще…
Зябко повела плечами, обняла себя за корпус.
– Боишься? – шепнул Роман.
– Нет, думаю.
– О чем? – отвлекая девушку от нервного ожидания, решил поговорить Роман. «Ведь не железная же!.. Столько натерпелась…»
– Я думаю о том, как бы повел себя Тихон, если бы ты не вернулся в дом, а отправился на улицу к джипу, сигналом подзывать Игната. Захряпин ведь мог и в туалет, например, отлучиться… Что бы тогда Шеф сказал своим охранникам? Почему ты вдруг начал устраивать разборки во дворе… Тьфу! – сказала вдруг. – Я скоро начну, как вы с Шефом, разговаривать! «Разборки», «предъявы»… Тьфу! – И треснула кулачком по бедру Романа, оставшегося наблюдать за дорогой. – Мама меня за такие слова на неделю без сладкого оставляла! А папа… я вообще при нем старалась каждое слово подбирать…
– Интересно. – Савельев уперся подбородком в плечо и глянул на девушку. – А как бы ты сказала о том, что у нас с Тихоном произошло, если это не «разборка», а?
– Ну-у-у… Беседа, выяснение отношений…
– Беседуют и выясняют отношения, Маша, муж с женой, когда он на работе задержался, – назидательно сказал Роман и опять повернулся к дороге. – А «предъява»?
– Обвинение.
– А… «развести»?
– Обмануть, схитрить.
Савельев хмыкнул:
– Обманывают и хитрят, культурная моя, детишки перед родителями, ежели листы с двойками из дневников выдирают. Тихон, Маша, кинул, развел народ.
– Ну-ну. Еще скажи – русский язык живой инструмент, растет, обогащается сленгом… К словарю Даля можешь апеллировать…
– Тихо!
С автострады на стоянку, выбрасывая клубы гари и пыхтя, съезжал огромный грузовик-фура.
Мария угадала точно: чтобы иметь лучший обзор, БМВ слишком близко подъехал к краю стоянки и теперь, дабы не сползти носом в кювет, медленно подавал назад, пропуская на парковку большую машину.
– Вперед! – скомандовал Роман, ужом выскользнул из-под куста и за руку, как морковку из грядки, выдернул на полосу отчуждения Марью.
Прикрываемые медленно ползущей фурой, беглецы успели добежать до заднего двора магазина и рухнуть в траву.
Упали. Отдышались. Огляделись.
Сердца колотились, как у перепуганных собаками кроликов. Оглушительно и шумно.
– Отползай вон к той баньке, – приказал Савельев, указывая на безглазое низкорослое строение с тазом на крючке над дверью, расположившееся за огородом у крайнего дома деревни. – Если не вернусь, не подам сигнала, прячься у хозяев. Домашний телефон Вахи запомнила? Повтори…
Марья быстро оттарабанила заученный еще в лесу номер, схватила друга за руку:
– А может быть, вместе?! В деревню?!
– Нет. Пока хозяев разбудим, всех собак всполошим. Вместо телефона ребятишек Тихона получим…
– Но продавец наверняка Шефилову сообщит! Игнат говорил, что…
Савельев пристально, просяще посмотрел на девушку, и Мария убрала руку. Вздохнул глубоко, пристрелялся к обстановке: неповоротливая фура остановилась возле магазина, загораживая теперь кузовом магазинное крыльцо от БМВ, – лучшего случая может не представиться. На корточках выбрался из травы, подбежал, подкрался к окну торговой точки…
Как и ожидалось, ночным продавцом придорожного магазина оказался мужчина: точнее, рыхловатый прыщавый недоросль в яркой оранжевой бейсболке, алой куртке, сидел, скучая за прилавком, и грыз сухарики из разодранной упаковки.
Роман вжался в угол, образованный крыльцом с обязательным для таких строений тамбуром, оберегающим внутренности дома от зимних холодов; невдалеке хлопнула дверца грузовика, протопали по ступеням тяжелые, неторопливые шаги. Над раскрывшейся дверью тихонько тренькнул колокольчик.
Роман опять приблизился к окну.
В магазин заходил здоровяк дальнобойщик в измятых джинсах и линялой футболке.
– Здорово, Витек! – сказал продавцу. Роман слышал каждый звук, доносящийся через раскрытую настежь форточку. – А где мамка? Спит уже?
– Угум, – быстро дожевывая горсть халявных маминых сухарей, согласился недоросль.
– Слушай, что у вас тут творится, а?! На развилке – останавливают, каждую тачку – шмонают. Сбежал, что ль, кто-то? Кого ищут-то?
Парнишка ерзнул взглядом в сторону, пожал плечами.
– Да кто их знает, – соврал неумело.
– Ну ладно. Банька у Варьки свободна?
Пухлощекий мамин сын только ухмыльнулся скабрезно, до сих пор гонял во рту остатки жестких крошек.
– Позвони? – попросил шофер. – А то нарвусь, как в прошлый раз…
– Счас, – кивнул недоросль Витек и достал из-под прилавка мобильный телефон: – Алло, Варя! Тут к тебе гость! Кто, кто… – заржал, – конь в кашемировом пальто! Василий! Ага… ага… – вернул телефон, подмигнул: – Горючего брать будешь?
– А как же. Как всегда. Полный набор. И пирожков этих бабушкиных, остались еще?
Парнишка проворно собирал в пакет горилку и закуску, водитель, опираясь на прилавок, продолжил сетовать:
– Наши по трассе передавали: дальше тоже шмонают. Хотели даже, чтоб этот… на красной «вольво» – Митя, опломбированный кузов им открыл…
Прикинь, а? Опломбированный! Совсем оборзели.
Печать сорвут, а Митьке – что потом? Ты этих, огурчиков еще положь…
Продавец выставил на прилавок пакет, водитель выбросил из кармана несколько купюр и, сгребая покупки, попросил:
– Ты тут, Витя, присмотри за моей ласточкой. —
Тренькнул на прощание дверным колокольчиком и поспешил в баньку к какой-то Варе, где можно без проблем нарваться.