Судя по выражению лица Темниковой, обрисованная мной перспектива совершенно ей не нравилась, и она смотрела на меня с надеждой. Я великодушно подарила ей ее:
– Вариант номер два, – продолжала я. – Мы сейчас все вместе уезжаем отсюда. А когда вас вызовут для беседы – если вообще вызовут, – вы честно скажете, что расстались с Алексеем Федоровичем рано утром, в присутствии нескольких свидетелей, после того как обсудили все производственные дела. Ну что, какой вариант предпочитаете?
– Поедемте отсюда! – сглотнула слюну Темникова, дергая меня за рукав.
Потом растерянно посмотрела на свою юбку и сказала:
– А может быть, попытаться замыть эти пятна?
– Не стоит. Не ломайте дров, пойдемте. Лучше потом просто выбросите.
Темникову не пришлось уговаривать, она уже сбега́ла по лестнице вниз, причем довольно резво. Только вот Ильичев, застрявший в туалете, никак не мог преодолеть свои рвотные рефлексы. Я старалась не нервничать, хотя задерживаться в доме совершенно не следовало. Наконец похожий на зомби Ильичев появился из-за дверей и вопросительно уставился на нас. Я молчаливым кивком показала ему на входную дверь.
Ильичеву не пришлось повторять дважды, он уже спешил следом за нами, не сочтя нужным приносить никаких извинений: насыщенные событиями последние дни его жизни повлияли на правила этикета, к которым он был приучен в обычной жизни.
– Вы на чем приехали? – спросила я у Темниковой.
– На маршрутке, – ответила та. – У меня же больше нет машины.
– Это хорошо, – одобрительно кивнула я не совсем в тему, и Темникова тут же уставилась на меня с непониманием и обидой. – Это я в том смысле, что вы не нанимали такси, и водитель в случае чего не сможет вас опознать. И следов шин от вашей машины здесь нет. Так что пойдемте с нами.
Темникова послушно подошла к ильичевской «Тойоте» и спокойно уселась на переднее сиденье. Ильичев несколько оторопел от такой наглости, но возражать не стал, ослабленный реакцией своего организма на окровавленный труп. Я спокойно уселась за руль и приказала Темниковой набросить ремень безопасности.
– Не стоит привлекать к себе внимания даже такими мелочами, – сказала я ей. – Лучше, чтобы нас никто не остановил.
По дороге Темникова стала понемногу приходить в себя, впечатление от первоначального шока немного улеглось, и вопросы, касающиеся ее личной безопасности, посыпались из Елены Константиновны градом:
– Скажите, а вы уверены, что меня никто здесь не видел?
– Нет, – ответила я. – А вы что, знакомы с соседями?
– Нет, но мало ли…
– Вы вообще часто здесь бывали?
– Нет, в основном мы встречались у меня. Мне никогда не нравился этот дом…
Дом Бабурина и впрямь показался мне громоздким уродцем, выстроенным без всякого намека на эстетический вкус.
– А меня точно не вызовут в милицию? – не успокаивалась Темникова.
– Вполне может быть, что и не вызовут. В конце концов, вы ему никто, – произнесла я совершенно обычную и юридически верную фразу, но Темниковой она все-таки не понравилась.
– Официально вы не зарегистрированы, о вашей интимной связи мало кому известно, о том, что Кристина являлась вашей совместной дочерью – тем более… Разве что как компаньонку по концерну опросят, но это формальность. Если хотите сохранить в тайне вашу романтическую связь, можете просто помалкивать. Думаю, Владимиру Николаевичу и прочим не придет в голову сдавать вас с потрохами.
Произнеся «и прочим», я вдруг поняла, что всех прочих остался один только Куропаткин. Которому, кстати говоря, совсем не мешало бы сообщить о случившемся. Но только не по телефону.
Ильичев, услышавший мою последнюю фразу, но так и не уловивший ее смысла, поскольку в полуобморочном состоянии привалился сзади к подголовнику, лишь поднял брови, поводил ими и неопределенно кивнул.
В конце концов, мы довезли Темникову до дома, и мне пришлось проводить ее до квартиры, поскольку Елена Константиновна наотрез отказывалась входить в подъезд в одиночестве. Дома я посоветовала ей напиться успокоительного и лечь хорошенько отоспаться, выбросив пока что из головы даже проблемы, связанные с похоронами дочери. В конце концов, нынешние похоронные конторы практически все организационные моменты берут на себя, были бы деньги. А в том, что у Елены Константиновны они имелись, я не сомневалась.
* * *
Куропаткин позвонил сам, причем ближе к вечеру.
– Надо бы встретиться, – глуховато произнес он в трубку.
Я обратила внимание на то, что Николай Иванович позвонил на сотовый мне, а не Ильичеву.
– Можете подъехать, – предложила я.
– Куда? – уточнил Куропаткин.
– В Монастырский.
– Нет, – просто ответил Куропаткин, и в его интонациях прозвучал категорический отказ.
– Но мне выбраться куда-нибудь будет сложно, – честно призналась я.
– Сделайте любезность – найдите возможность, – произнес Куропаткин, и голос его звучал твердо. – Через час в кафе «Царская трапеза» на Провиантской.
И Николай Иванович положил трубку. Я посмотрела на часы и чертыхнулась. Нет, не потому, что предстояло снова выходить из дома – это издержки моей профессии, к которым я всегда готова и отношусь спокойно. Волновало меня то, куда девать Ильичева, который еще по дороге домой от Бабурина заявил, что сегодня он больше никуда не тронется из родного дома, случись хоть всемирный потоп. Но дело было еще и в том, что в настоящее время мой клиент в полной отключке спал в своей комнате, напичканный немецким снотворным, и оглашал своим небогатырским храпом помещение. То есть был абсолютно нетранспортабелен.
Я подошла к Владимиру Николаевичу, наглым образом открыв дверь в его спальню. Ильичев лежал, разметавшись по кровати и совершенно не реагируя на посторонние звуки и движения. Я присела на край постели и довольно бесцеремонно потрясла его за плечо. Реакция клиента была нулевой.
Я не стала тратить время и нервы на то, чтобы растолкать-таки его, сочтя, что лучше уж оставить его в покое дома, приняв меры предосторожности.
Окна в доме Ильичева были снабжены решетками, что уже являлось огромным плюсом. По идее, оставалось лишь позаботиться о надежности засовов: как на входной двери, так и на воротах во дворе.
Спальню Ильичева я на всякий случай тоже заперла на ключ, а изнутри он мог открыть ее и сам, хотя я и сомневалась в том, что Владимир Николаевич проснется к моему приходу. А я не рассчитывала долго задерживаться.
Посчитав, что клиент надежно упакован, я закрыла входную дверь и пошла к воротам. Они были достаточно высоки, чтобы через них перелезть, к тому же дом Ильичева был снабжен сигнализацией. В общем, не так-то просто сюда проникнуть…
Единственным неудобством явилось то, что я осталась без машины. Мой «Фольксваген» стоял сейчас в гараже Ильичева, ключ от которого лежал у него, а разъезжать на ильичевской «Тойоте» без доверенности я не рискнула: запаришься отстегивать гаишникам. К тому же среди них вполне мог попасться особо дотошный дядя, который отнял бы у меня кучу времени и нервов. Поэтому, рассудив здраво, я решила воспользоваться услугами такси.