– Очень приятно, – произнесла я, не называя своего имени: новое знакомство совершенно не входило в мои планы, тем более что я находилась на работе. Да и мужчина, честно признаться, был не в моем вкусе. И даже не потому, что он не являлся писаным красавцем: присутствовала в его мужественном лице с длинным носом какая-то простоватость, что никогда меня не привлекало.
Мы покинули «Царскую трапезу», трапезы которой я так и не отведала. Станислав Анатольевич галантно подхватил меня под локоток. На улице я уже собиралась распрощаться со своим спутником, но он вдруг спросил:
– А где же ваша машина?
– А я на такси, – честно ответила я.
– Да? – Мне показалось, что он удивился. – Тогда давайте я вас отвезу.
– Нет-нет, не стоит. Я доберусь сама, не беспокойтесь.
И я, решительно высвободившись, двинулась к территории, которую занимали местные таксисты. Станислав Анатольевич проводил меня заинтересованным взглядом.
Не успела я приблизиться к одному из автомобилей, как послышался сигнал клаксона. Обернувшись, я увидела «Мерседес-Бенц» Куропаткина. Лица его самого за тонированными стеклами было не различить. Я нащупала в кармане пистолет и баллон с газом и пошла к «мерсу», оставаясь начеку, так как долгое отсутствие Куропаткина могло означать что угодно. Остановившись возле машины, я не стала наклоняться к окошку, и открывать дверцу и садиться тоже не стала – просто остановилась в шаге, ожидая, когда водитель сам покажет себя.
– Ну садитесь уже! – недовольно произнес Куропаткин, открывая окно и высовывая голову.
– Вот теперь сяду, – удовлетворенно проговорила я, опускаясь на переднее сиденье.
– Страхуетесь? – с пониманием произнес тот. – Что ж, правильно.
– Вы опоздали на полчаса, – заметила я. – И настроение у вас не очень. Что-то произошло?
– Ну, пока еще вообще ничего хорошего не произошло, – резонно сказал Куропаткин. – Да еще, когда выезжал, проколол колесо. Пришлось менять.
– Вы знаете о смерти Бабурина? – спросила я.
– Да, – хмуро ответил Куропаткин. – Елена рассказала. Сплошное дерьмо…
– У вас есть соображение по этому поводу? И вообще мы хотели поговорить, обсудить все это.
– Да, хотели, – согласился Куропаткин, как-то очень внимательно глядя на меня. – Раз уж не получилось в «Трапезе», может быть, поедем куда-то еще? Я, честно говоря, есть хочу.
– Поесть и я бы не отказалась, – призналась я. – Поскольку у Ильичева дома можно с голоду помереть. Но времени уже много потеряно, а клиента мне пришлось оставить дома одного. И хотя он надежно заперт, все-таки мне не хотелось бы бросать его надолго без нужды. Давайте лучше что-нибудь купим по дороге и поужинаем у него дома.
– Ладно, – не стал возражать Куропаткин и вдруг спросил: – А кто это вас провожал?
– Да так, можно сказать, что никто, – ответила я.
– И все же? – настойчиво повторил Куропаткин.
– Мужчина, который проявил по отношению ко мне рыцарскую галантность, – улыбнулась я.
– Так вы знакомы? – не отставал Николай Иванович.
– А вы, можно подумать, ревнуете? – усмехнулась я, отмечая слишком пристальный интерес Куропаткина к этому эпизоду.
– Делать мне больше нечего, – хмыкнул тот и больше ничего не спрашивал.
По дороге мы заехали в одно кафе и, взяв упакованный обед из трех порций, отправились в Монастырский проезд. Ильичев, как и ожидалось, дрых в своей комнате.
– Вы пока идите в кухню, чайник поставьте и ужин разложите. А я попробую его поднять, – сказал Куропаткин.
Я направилась в кухню, достала из пакетов купленную снедь и включила электрочайник. Минут через семь в кухне появился Куропаткин, за ним плелся заспанный Ильичев. Спросонья он слабо понимал, что происходит, тер глаза и озирался. Опустившись на стул, спросил:
– Что такое? Неужели еще что-то случилось?
– Слава богу, нет, – успокоила я его. – Просто мы хотели обсудить смерть Бабурина и наши общие действия в связи с этим.
Куропаткин, кивнув, взял вилку и принялся за еду. Я присоединилась к нему, а Ильичев, которому есть не очень хотелось, лишь взглянул удивленно на разложенную на своей тарелке еду, видимо, ломая голову, откуда она взялась.
– А что обсуждать-то? – непонимающе спросил Владимир Николаевич. – Мы-то тут при чем?
– Вот и нужно себя вести так, что мы ни при чем, – кивнул Куропаткин. – Кто бы о чем ни спрашивал – мы ничего не знаем. Я-то знаю, как себя с ментами вести, а вот вас хочу предупредить.
– Ну, я вообще-то тоже знаю, – заметила я.
Куропаткин посмотрел на Ильичева.
– Главный совет, Володя, который я хочу тебе дать: ешь пирог с грибами – держи язык за зубами. Тогда все будет хорошо.
– По-моему, я и так не склонен к пустой болтовне, – обиделся Ильичев.
– Знаю, – примирительно сказал Куропаткин. – Просто предупреждаю на всякий случай. Менты наверняка станут нас щемить. Мы же тоже, так сказать, конкуренты. Разборки внутри концерна – у них вполне может быть такая версия…
– А у вас какая версия? – обратилась я к нему. – Понятно же, что не мы его убили.
Куропаткин поглядел на меня внимательно.
– Я не следователь, – только и сказал он.
Я отметила, что отношение Николая Ивановича ко мне как-то странным образом изменилось. Ставшее за последние дни вполне доверительным и даже уважительным, оно теперь явно ухудшалось. Куропаткин говорил со мной подчеркнуто сухо и явно не откровенничал. Понять причину этих метаморфоз я пока не могла…
– А «Атлант»? – повернулся к нему Ильичев.
– Неизвестно, – уклончиво произнес Куропаткин.
– А я уверен, что это они, – заявил Владимир Николаевич. – Кто еще, кроме них? Решили отомстить.
– Что-то как-то очень быстро, – обронил Куропаткин.
– А они вообще не медлят, – сказал Ильичев. – Вспомните: всего каких-то пару дней прошло, как заварилась эта каша, а сколько они уже успели?
– Так ты все-таки на них грешишь? – поинтересовался у Ильичева Куропаткин.
– Теперь, после смерти Бабурина, да, – признался Ильичев. – Когда мы с ними разговаривали, я даже подумал, что они и правда тут ни при чем. Во всяком случае, их доводы звучали убедительно. Но когда убили Бабурина – причем почти сразу после нашей беседы, мои сомнения развеялись. Это же типичная месть.
Куропаткин молча слушал, продолжая есть.
– Вы не согласны со мной, Николай Иванович? – обратился к нему Ильичев.
– Нож, – коротко сказал тот.
– Что нож? – не понял Ильичев.
– Убили его ножом, – добавил Куропаткин.