Я уже протянула руку к телефону, как Киреев позвонил сам.
– Ты видела? Теперь ты понимаешь, что нас с тобой связали одной веревкой и готовы бросить в реку, кишащую крокодилами?
– Киреев, если ты будешь трепаться по телефону вместо того, чтобы что-то делать, я сама брошу тебя в реку, – заявила я ему. – Первое, что ты сейчас сделаешь: узнаешь на телевидении, кто снимал меня и Евстафьева. Меня не интересует, кто держал камеру в руках, – выясни, чья это была идея, кто делал такой заказ. Кто знал, черт возьми, что мы с ним вчера должны были встретиться? Или прослушивается его телефон, по которому я ему звонила, или его секретарша работает на губернаторскую команду… В любом случае это надо выяснить… И как можно скорее.
– Хорошо, – ответил Славка, – я постараюсь это выяснить, у меня есть там свой человек.
– Дальше. Сидеть на заднице, как ты сидел до этого, и ждать, как ждал ты, пока произойдет еще одно убийство, – больше нельзя.
– А что мы могли?.. – попытался возмущаться Киреев, но не очень активно.
– Заткнись! Мне плевать, что вы могли, чего не могли! Вы обязаны были его искать. Как – не знаю. Но думать об этом больше часа у нас с тобой нет времени. Тебе хватит часа, чтобы выяснить все подробности ситуации с сегодняшней передачей на телевидении?
– Хватит, – буркнул Киреев как-то недовольно, но уверенно.
– Тогда все. Отбой. Конец связи. Через час встречаемся в Театре эстрады, на месте убийства.
И я повесила трубку.
Затем я позвонила Светке, моей давней подруге, разъезжавшей по Тарасову на никому не приметной «девятке», и договорилась с ней поменяться машинами на несколько дней. Светка знала, что если я об этом прошу, значит, действительно нужно. В этом она мне никогда не отказывала и не задавала лишних вопросов. Я попросила ее подогнать машину к моему гаражу и забрать моего «пежона». Поскольку это была не первая операция подобного рода, мы заранее с ней обменялись дубликатами ключей от своих машин. Ключи от моего гаража у нее тоже были, об этом я давно позаботилась. Итак, средство передвижения, не привлекающее особого внимания, мне было обеспечено.
Кроме того, и одеться я постаралась так, чтобы не бросаться в глаза всем и каждому. Это было не слишком сложно. Надо только помнить, что необходимо не прятаться в таких случаях, а растворяться в массе. То есть черные очки, конечно, нужны, но за ними нельзя прятать глаза, очки должны или болтаться на шее, или торчать в прическе надо лбом. Именно тогда твои глаза никто не увидит, все будут смотреть на очки.
Так же и в одежде – ничего вызывающего или привлекающего взгляд. Простое прямое платье, скрывающее фигуру и маскирующее бедра. Тугой бюстгальтер, приподнимающий груди вверх и уменьшающий их объем. Какая-нибудь дурацкая шляпка из числа тех, что попадаются на улице на глаза десятками на тарасовских модницах. Шляпку или на голову, или сзади на шею, в зависимости от того, где находятся черные очки. Главное – не закрывать ею лицо, чтобы встречный взгляд не стремился проникнуть под нее, а равнодушно скользил по тому, что открыто для глаз – по моему лицу.
Ну а с лицом я сотворила такое, что и сама себя не узнавала в зеркале. Косметика – все же великое изобретение человечества. Она дает каждой женщине возможность быть творцом-художником, рождать перед зеркалом новое, не существовавшее ранее…
Короче, через полчаса из зеркала на меня смотрела уже не Таня Иванова, а совершенно незнакомая мне женщина, каких я на улице встречаю сотнями, не замечая, не останавливая на них глаз, потому что остановить их не на чем. Чего я, собственно, и добивалась.
Спустившись в гараж, я обнаружила, что «пежона» уже нет, а стоит там Светкина «девятка», находящаяся в полном моем распоряжении.
Я помчалась в Театр эстрады.
Возле Театра эстрады стояла толпа народа. Однако далеко не все из этой толпы пришли сюда для того, чтобы получить обещанную дирекцией театра компенсацию за сорванное представление. Гораздо больше было праздных зевак, собравшихся здесь в ожидании чего-нибудь интересного. Мало ли какие любопытные события могут развернуться в том месте, где накануне произошло убийство!
Я без особого труда протолкалась к входу в театр, лишь пару раз двинув кого-то плечом и буркнув что-то нечленораздельное. До появления Славки, если он, конечно, не опоздает, было минуты три, и я решила ждать Киреева, никуда не отходя, прямо у входа, загороженного тремя милицейскими спинами. Внутрь пропускали только тех, кто предъявлял билеты на вчерашнее шоу-представление.
Очередь делилась впечатлениями и соображениями… Разговоры вспыхивали то здесь, то там, перекрещиваясь друг с другом, подтверждая одни мнения, противореча другим и тут же создавая третьи, самые неожиданные.
– …Это, конечно, безобразие. Они не могут обеспечить даже минимум безопасности в городе. Я уже просто не знаю, как жить в этом треклятом Тарасове!
– Вы, безусловно, правы. Вы знаете, почему я пришел получить свои деньги с утра? Почему я отпросился с работы, чтобы пойти за этим несчастным полтинником? Потому, что я боюсь выходить на улицу вечером. В сумерки.
– Но вы же не женщина. Чего вы боитесь?
– А вы можете дать гарантию, что он не начнет нападать на мужчин?
– А с чего это вы вообще взяли, что он должен быть мужчиной?
– Как вы сказали?
– Он вполне может быть и бабой! Сейчас бабы злей мужиков стали…
– Это кто это там женщинами недоволен? Мало вам того, что оседлали нас, как лошадей, все на нас свалили, так еще и убийцами нас сделать хотят!
– Нет-нет, успокойтесь, вы неправильно меня поняли. Мы же не подозреваем-таки вас ни в чем! Но подумайте: бритвой по горлу – это таки по-мужски! Пусть это сделал зверь. Я с вами согласен. Но и вы согласитесь – зачем таки было резать живот? И грудь? Нет, это сделал, конечно же, не мужчина…
– Хорош бакланить, морда очкастая! А то я тебе сейчас голыми руками кишки наружу выпущу… Знаешь ты, блин, слишком много, баклан… Я, блин, вчера сам там был, кровь ее видел… Вы чё шарахнулись-то, козлы, мать вашу! Я ж говорю, прорвался потом – посмотреть! Мне еще все пуговицы на рубашке оборвали, давка была… А он – «баба», «баба». Сам ты баба, баклан! Понял? Такое не всякий мужик сможет сделать…
– Хотите знать мое мнение? Без всякого сомнения – это дело рук маньяка. Да-да, что вы так на меня смотрите? Современный город с его напряженным ритмом и ежедневными проблемами разрушает психику человека. Знаете, сколько среди нас эдаких полуманьяков? Особенно среди гопников и неформалов? Каждый второй!
– Заткнись, умник, пока я черепушку тебе не разрушил… Маньяками он нас, блин, называет. Да за Кучину тебе любой гопник башку оторвал бы, только плюнь ты в ее сторону… Мы если только найдем этого сраного маньяка, заставим его той же бритвой себе самому яйца отрезать и сожрать их…
– …А вы не знаете, почему они выдают обратно только по пятьдесят, ведь второе действие длиннее первого. Значит, нам должны были выдать большую часть стоимости билета, а не меньшую… Они наживаются на нас как хотят. Это просто безобразие…