– Да о ком ты, Киреев?

– О фанатах, дорогая, о фанатах! Черт бы их побрал! Поклонники! Стая шакалов! Я удивляюсь, как они ее саму на части не разорвали. На сувениры!

– Успокойся, Слав. Нам с тобой надо думать, что делать дальше.

– Нет, ты представляешь? Поклонник! Он сует руки в ее разрезанный живот и выходит из гримерки, тряся над собой окровавленными руками. И у него счастье на лице написано. Я с ума схожу, когда все это представляю!

Он ударил себя ладонями по лбу, держа их так, словно они были по запястья в крови.

– Прекрати истерику, майор Киреев! – крикнула я на него. – Тебе в собесе работать, а не в уголовке!

Славка замолчал и уселся, воткнув локти в колени и обхватив голову руками.

– Не можешь говорить, тогда просто послушай меня. Ты обратил внимание? Последние два убийства были совершены через день. Не знаю почему, но я уверена, что сегодня он никого не тронет. А завтра мы с тобой должны его взять. Мы с тобой. Ты и я. Он вошел во вкус. Теперь он не остановится. И завтра вечером еще одна женщина будет зверски убита. Если мы его не остановим. Как? Еще не знаю. Думаю, что надо искать его самим. Спровоцировать его. Вычислить место, где он появится в следующий раз. И устроить на него засаду. Я сама буду приманкой… А пока – думай, Киреев, думай. Как нам его взять. Как только что-нибудь придумаешь – звони.

Я вздохнула и встала.

– Все. Проводи меня до выхода, чтобы меня не арестовали здесь как подозрительную личность. Я в этом виде сама у себя подозрения вызываю…

Киреев повел меня к выходу, как под конвоем. Разве что за локоть не держал.

Когда мы проходили помещение кассы, где толпилось человек тридцать желающих получить деньги за билет, меня окликнул чей-то голос:

– Что за маскарад, Танечка? Или вы предпочитаете, когда вас называют Ведьмой?

Черт! Ведь это же Виктор! И я попалась ему на глаза в этом ужасном виде. Интересно, я смогу все это объяснить: почему я здесь и почему так выгляжу? Главное, не подавать вида, что я смущена.

– А вы что тут делаете, господин Колдун? Охотитесь за душами, которые вкладываете потом в свои безжизненные глиняные вазы?

Виктор показался мне бледнее, чем в прошлый раз, когда я его видела. «Работает, наверное, каждую ночь, бедняга, творит, – подумала я, – он же вчера сам говорил по телефону».

– Не знаю, как это произошло, но я, услышав про все это по телевидению, пришел сюда получить свой полтинник, хотя вчера даже не ходил на само представление, никак не мог оторваться от очередной вазы.

Глаза его сверкнули чем-то вроде вдохновения. Мне очень захотелось попасть в его мастерскую, увидеть, как под его руками рождается новая ваза. Может быть, тогда мне удастся проникнуть в их тайну или в его тайну – в тайну их автора, создателя…

– А мое появление здесь можете считать причудой сумасшедшего сыщика. Мне вдруг страстно захотелось найти этого маньяка, который убил Лену Кучину. Хотя мне никто не заказывал это расследование…

Он посмотрел на меня с нескрываемым ироническим подозрением.

– А если это расследование закажу и оплачу я? Вы возьметесь за такую работу?

– Почему бы и нет?

– В таком случае вы позволите нанести вам визит сегодня вечером? Не здесь же нам обсуждать детали наших дальнейших партнерских взаимоотношений? Ведь вы же не против стать моим партнером?

– Вы знаете, где я живу?

– Нет, конечно, – усмехнулся он. – Но не заставите же вы меня узнавать еще и это самостоятельно. Хотя я, конечно, узнаю…

– Не заставлю, – смущенно проворковала я, сама вспыхнув вся от какого-то давно забытого мною, но очень приятного волнения.

«Хорошо, что на мне косметика в три слоя, надеюсь, он не заметил, как я покраснела», – подумала я.

– Часов в девять вечера я, надеюсь, буду свободна, – сказала я ему, назвав свой адрес. – Жду вас у себя в девять часов.

– До вечера.

Он пропал в толпе. Очевидно, передумал получать свой полтинник. Черт! Давно я не назначала любовные свидания с таким внутренним трепетом.

Околачивавшийся рядом Киреев как-то слишком требовательно взял меня за локоть. – Кто это? – спросил он. От этого вопроса я вспыхнула еще больше. Куда он, собственно, лезет!

– Ну, знаешь, Киреев, я же не спрашиваю о всех бабах, с которыми ты разговариваешь. У нас с тобой деловые отношения. Имею я право на личную жизнь?

– Имеешь, имеешь, – пробормотал Киреев и тоже растворился в толпе.

ГЛАВА 13

Время до предстоящего свидания с Виктором у меня было, я успела бы еще раз двадцать привести себя в порядок. И душ принять, и накраситься, и перекраситься пару раз, если что не так.

Выбравшись из черты города, я благополучно миновала КП ГАИ и, выйдя на междугородную трассу, дала жару Светкиной «девятке». Стрелка спидометра прыгнула к сотне и заколебалась правее. Попутных машин не было, а встречные пролетали мимо меня, словно снаряды.

Мне нужно было подумать. На скорости я всегда думаю лучше. И чем выше скорость машины, тем гениальнее мысли меня посещают. Между прочим, я говорю совершенно серьезно, не шучу нисколько. Сама не знаю почему, но за рулем, на большой скорости, я испытываю какое-то вдохновение, что-то освобождается во мне.

И что вы думаете? Стоило мне разогнаться до ста пятидесяти – больше мне из Светкиной машины при всем желании выжать не удалось бы, не первый раз уже пробовала я ее разогнать, – как меня посетила первая догадка. Настолько простая, что мне даже стыдно стало – как же я раньше до этого не додумалась!

Я нашла общую черту между всеми четырьмя жертвами: Латышевой, руководившей строительной фирмой; Нейбоур, директором крупного магазина; Балацкой, любовницей самого богатого в Тарасове человека; Кучиной, российской поп-звездой. Не могу сказать одним словом то, что я поняла, но для меня это уже было очевидно.

Они все были женщинами состоятельными, богатыми. Некоторые сомнения вызывало включение в этот ряд Ирэн Балацкой, но, подумав, я твердо решила, что и ее вполне можно назвать богатой женщиной.

Для любого тарасовского мужчины капитал в пятьдесят тысяч долларов был бы основой для неплохого бизнеса, позволяющего стать довольно независимым человеком. Если же рассматривать тот же полтинник тысяч баксов в банке как фонд потребления, так тут и сомнений никаких нет – Ирэн была очень богатой женщиной. Неважно – ее это были деньги или нет. Это уже абсолютно несущественно.

Лена Кучина – тоже, без всякого сомнения, была весьма состоятельна в финансовом отношении. Сценический имидж этакой нигилистки-хулиганки, привлекающий к ней внимание молодежи независимо от ориентации – от гопника-пэтэушника до длинноволосого неформала с косичкой и серьгой в ухе, – создал ей в России необъяснимую с точки зрения здравого смысла популярность.