— Сейчас, Андрей Иванович, конечно. Вот только чашечку сполосну, — на правах временного хозяина комнаты засуетился бомж Иван Демидович.
— Брось, Демидыч, и так сойдет, — отмахнулся Мешок и, приняв из рук Филиппова посуду, протянул ее Виталию. Получив обратно, залпом выпил налитое и смачно захрустел долькой яблока, заботливо подсунутого Прилепиной.
Личный состав смотрел на представителя руководства во все глаза и, как выразился классик, «безмолвствовал».
— А чего вы на меня так уставились? — поперхнулся массовым взглядом Андрей.
— Ждем официального правительственного сообщения, — объяснил за всех Вучетич.
Мешечко жестом согнал с дивана Тараса, занял его место и бесконечно усталым голосом ответил:
— Хорошо, тогда вот вам последняя сводка Совинформбюро. Согласно полученной по состоянию на семнадцать ноль-ноль оперативной информации, заказчиком сегодняшней стрельбы на Фонтанке с большою долей вероятности был не кто иной, как сотрудник Следственного управления Следственного комитета при Прокуратуре РФ по Санкт-Петербургу Артемий Жанович Домингес. Как его любовно называют коллеги — Тимати.
— Ни фига себе, ириска! — изумленно протянул Джамалов, а сидевшая рядом с ним Наташа Северова испуганно всплеснула руками:
— Кошмар какой! А ведь я с ним, буквально на днях, нос к носу…
Мешечко посмотрел на нее внимательным, каким-то, как показалось со стороны, почти недобрым сверлящим взглядом и произнес тихо, растягивая слова:
— Вот именно. На днях. Нос к носу.
Что именно он хотел сказать этой фразой, никто из присутствующих не понял, но от странной интонации всем вдруг сделалось неуютно. В воздухе повисла тягучая пауза-тишина, которую нарушил взволнованный вопрос Крутова:
— Погоди, Андрей, а это точно? Как стало известно?!
— После Главка, где нам со Жмыхом и Семёнычем отвесили за судью таких пиздюлей, что… Виталя, будь ласка, плесни еще на полпальца! Спасибо… Так вот: после Главка я прокатился в бар, что на улице Галерной, где, по агентурным данным, заказчик сегодняшней стрельбы встречался с одним из потенциальных исполнителей.
— И?!
— Местный бармен по фотке стопроцентно опознал Тимати.
— А откуда именно данные? Что за агент? — недоверчиво спросил Крутов.
— Агент как агент. Проверенный, — неопределенно высказался Мешок, не желая подсвечивать некую причастность ко всей этой истории Гриши Холина. — А буквально за пару часов до этого я получил, опять-таки оперативную, информацию о том, что Артемий Жанович в своем ведомстве как раз специализируется на разного рода неформальных, скажем так, операциях.
— Что значит «неформальных»?
— Латает где тонко и рвется. Штопает там, где трещит и расползается. Короче, зачищает периодически возникающие внутриведомственные проблемы… И еще одно сюда же, до кучи! О том, кто именно сегодня стоял за штурвалом катера, мне пока неведомо. Но вот стрелком, с вероятностью 99 процентов, судя по всему, был наш старый знакомый по кличке Зеча.
Все без исключения «гоблины» уставились на Мешка с изумлением. Причем кое у кого к этому чувству примешивалась и доля откровенного восхищения. И то сказать: получается, что, пока они тут ели-пили и вели пустопорожние разговоры, их шеф практически раскрыл преступление. За каких-то несколько часов!
— А откуда столь великая уверенность? Есть какие-то факты? — В голосе Крутова по-прежнему сквозило недоверие.
— «Какие-то» есть! — подтвердил Андрей.
— Вай ме! — обиженно заголосил Джамалов. — Андрей, ну почему поставил на набережной не меня, а замполича?! Уж я бы по этому шакалу не промахнулся!
— Успокойся, Ильдар. Похоже, ты, со своей кровной местью, можешь расслабиться. Если сегодня утром на Фонтанке стрелял действительно Зеча, шансов на то, чтобы оказаться обнаруженным, у него практически нет.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что следственно-комитетские его уже грохнули сами. Либо грохнут в ближайшее время. Как говорил киношный хулиган Витька-Буров: «Арцы — и в воду концы».
— Нет, братцы, вы как хотите, а лично я ни хрена не понимаю! — эмоционально среагировал на последнюю фразу Шевченко. — На кой черт эскапэшникам такие коленца выкидывать? А если бы он, по ходу, сегодня кого-нить из мирного населения зацепил-опрокинул? Это же просто чудо, что в результате стрельбы никто не пострадал?!
— То что чудо — это точно, — согласился с ним Мешок. И снова очень недружелюбно посмотрел на Северову.
«И чего он к ней прицепился, в самом деле? — наблюдая за Андреем, подумала Ольга. — Вместо суда, видите ли не спросясь, в контору поехала. Тоже мне, великое преступление!»
— Что же касается коленцев, я тебе, Тарас, так скажу: СКПэшники страстно желали отвода от этого процесса судьи Зимина. И теперь, судя по настроениям, витающим в Главке, можно почти со стопроцентной уверенностью гарантировать, что слушания в самом деле перенесут в другой регион. Одновременно СКПэшники скоренько «вычислят» киллера и получат раскрытие по горячим следам. Заодно других «глухарей» на него навесят — покойнику всё равно, а людям — приятно. По мне так — отличная разработка. За такую не грех и к ордену представить.
— Мерзость какая!
— Браво, Ольга Николаевна, браво! Слово подобрано абсолютно правильное и полностью соответствующее истине. — Мешечко опустошил второй стакан и поднялся с дивана. — Ладно, господа! Вы, если хотите, продолжайте, а лично я поехал домой. Сегодня ничего решать не будем, ибо поведанные мною новости из разряда тех, с которыми следует ночь переспать.
Андрей вышел, а Тарас, перехватив початую бутылку из рук с трудом переваривающего услышанную информацию Вучетича, пробормотал сердито, наливая себе с горочкой:
— Чегой-то мне такой половой партнер решительно не нравится…
Санкт-Петербург,
11 августа 2009 года,
вторник, 12:42 мск
Тот, кто хоть раз побывал ТАМ, впоследствии достаточно легко опознаваем и узнаваем. И если покрытое синевой причудливых глубоко-смысловых татуировок тело еще можно спрятать от окружающих под дорогим (или как получится) костюмом, то вот манера держаться и разговаривать, выплевывая фразы, густо сдобренные дисфемизмами [8] , вкупе с чем-то особым, настороженно-необъяснимым в неулыбчивом взгляде, от человека знающего жизнь или просто по жизни пытливого ни за что не ускользнет. И вкусным парфюмом с толку не собьет. Понаблюдаешь со стороны за таким минуту-другую, и сразу становится понятно — «человек оттуда», сиделый.
ТАМ Левша побывал уже три раза. Последний раз освободился меньше недели назад, а потому обратно пока не собирался. Однако загадывать — дело неблагодарное. Тем более когда осознанно исповедуешь нехитрый принцип: «Если кто меня тронет — убью!» Об этом, к слову, предупреждала одна из его наколок. Какая именно — мудрый поймет, а дураку знать необязательно. Вообще, этих самых наколок у Левши наличествовало в избытке. И витязь-то у него по спине скакал, и голая девка в гусарской одежде с плеча грудь пятого размера и ажурные чулки показывала, и змея ногу обвивала. В общем, все как в книге «Бандитская Россия». Да и физиономия у Левши была соответствующая. Глядя на его небритое лицо, на котором из-под редких жестких волосиков высовывались опухшие обветренные щеки, на наискось перерезавший лоб уродливый шрам, невольно думалось, что если бы Джон Сильвер показал сквайру Трелони таких кандидатов в команду, то «Испаньола» никогда бы не покинула порт Бристоля. Потому как дружки одноногого пирата были гораздо миловидней.