Традиционную чопорную белую блузку сменил легкомысленный топ, переливающийся всеми цветами золотого и заканчивающийся где-то в районе груди. Белую тряпку, болтавшуюся на Машиных бедрах, назвать собственно юбкой можно было лишь с большим натягом: модно разрезанная сумасшедшим дизайнером на лохмотья, она открывала длинные ноги и… еще кое-что. В довершение на ногах Цыганковой красовалось то, что, по идее, должно считаться босоножками. А именно: острые каблучки и многочисленные ниточки, за счет которых сия конструкция-обувка и держалась на ногах.
Свернув под арку, выводящую прямиком к редакционной двери, Маша буквально нос к носу столкнулась с журналистом Трефиловым. Волею случая именно на нем Цыганковой предстояло протестировать первую реакцию знакомых и малознакомых на себя, красивую и любимую. Реакция получилась что надо!
— Вау! В смысле — мать моя женщина! — ахнул коллега, часто-часто моргая своими длинными, словно девичьими, ресницами. — Мэри! Ты ли это? Выглядишь просто с-супер! С днюхой тебя! — Он дружески куснул ее за щеку. — Подарок за мной!
— Спасибо, Костик! А ты куда? Надеюсь, не с концами?
— Я с концом, но не с концами, — солдафонски юморнул Трефилов. — На прессуху, в спорткомитет. Так что вечером, — он изобразил характерный жест Умы Турман, — па-а-атанцуем!
— Па-а-асмотрим!
Цыганкова направилась к редакционной двери, с удовольствием ощущая спиной, как впавший в ступор Костик продолжает пожирать ее глазами…
…На вахтенной стойке в банках с водой стояли два роскошных букета — таких огромных, что из-за них едва угадывался сам охранник. Который, при виде Маши, расплылся в довольной улыбке:
— Привет, красавица! Опаздываешь!
— Мне сегодня можно.
— Это точно. С рождением тебя, Машута! Счастья тебе, здоровья и жениха богатого!
— Спасибо, Виктор Васильевич! Особенно за последнее!
— Цветы забери. Хризантемы из ГУВД прислали, а розы… Сейчас, у меня тут записано… От компании «ПАН». — Цыганкова сгребла цветы в охапку. — Погоди, это еще не всё. — Охранник вытащил из-под стола большую коробку в пестрой подарочной упаковке. — Держи до кучи.
— Ого! А это от кого?
— Час назад курьер притащил. Сказал, что там внутри всё написано. Может, помочь донести?
— Не надо, своя ноша не тянет, — улыбнулась Цыганкова и, нагрузившись подарками, прошла в свой кабинет.
Небольшой ньюс-рум на четверых был пуст. Оно и понятно: разгар рабочего дня, весь народ в полях. Журналиста, как волка, ноги кормят. Устроив судьбу букетов, Маша уселась за свой стол, поставила перед собой коробку и начала сдирать обертку, заинтригованная подарком. Никакой открытки-записки внутри не оказалось — только невеликих размеров бесхитростная шкатулка, отделанная под красное дерево. Цыганкова щелкнула маленьким замочком: будильник, какие-то проводки, большой кусок вонючего хозяйственного мыла. На дне шкатулке отыскалась разыскиваемая записка. Маша нетерпеливо развернула листок. Текст, распечатанный на принтере крупным жирным кеглем, гласил:
«Открыла?
Довольно легкомысленный поступок для звезды криминального жанра.
Что, Льву Цыганову не дают покоя лавры Димы Холодова?
Можем устроить…
Ладно, будем считать, что этот день рождения ты пережила.
А вот придет ли следующий? Большой вопрос…
Если хочешь жить в натуре — пиши лучше о культуре».
Под текстом от руки были пририсованы крест, череп и свеча.
Пальцы, державшие листок, слабо задрожали. Цыганкова перевернула бумагу, убедилась, что на обратной стороне ничего нет, и в бессилии опустилась в кресло. Из глаз мгновенно выкатились крупные слезинки, и она невольно тряхнула головой, чтобы смахнуть их. Она снова и снова перечитывала коротенький текст, и с каждым новым прочтением сердце ее все крепче сжимали тиски страха.
За дверью послышалось шушуканье и чьи-то приглушенные смешки. В следующую секунду она с грохотом распахнулась, и в кабинет, с гиканьем, воплями и улюлюканьем хлынула толпа сотрудников редакции. Цветы, шарики, где-то на задворках ухнула пробка от шампанского. Вот только какофония праздничных звуков, едва начавшись, резко оборвалась, сменившись напряженной непонимающей тишиной. Поскольку именинница рыдала навзрыд, опустив голову на скрещенные руки. А рядом с ней на столе лежали два более чем странных предмета из традиционного ассортимента хозяйственного магазина.
Шуточка, что и говорить, получилась идиотская.
Или все-таки не шуточка?
Тьфу-тьфу-тьфу. Постучим по дереву…
* * *
Этим вечером в кабинете начальника «гоблинов» проходила приватная дегустация элитного виски «Крейгелачи» стоимостью (Павел Андреевич нарочно заглянул в Интернет, чтобы уточнить) 180 долларов за бутылку. Бутылку подогнал Викул, клятвенно заверив, что это только аванс. Главную поляну следаки обещали накрыть позднее, после ареста господина Галактионова.
Импортное пойло взялись расписать на двоих. Непосредственных участников событий — Вучетича и Прилепину, не позвали не по причине жадности, а сугубо в воспитательных целях: маленькие еще с руководством пить. К тому же дегустация проходила в формате отчета о проделанной работе. Основным докладчиком, он же виночерпий, как не трудно догадаться, выступал Мешок.
— …И что? Неужели этот Лотяну сразу пошел в сознанку?
— А куда ему было деваться? — пожал плечами Андрей. — Во-первых, видеозапись. Внятно объяснить, что он делал во вторник, в половине четвертого на куполе храма не смог, а заранее позаботиться об алиби не удосужился. Во-вторых, деньги. При нем обнаружили пять тысяч долларов. А учитывая, что на этом объекте Лотяну отработал всего полтора месяца, на честно заработанное всяко не тянет. Наконец, записки. Я, конечно, не графолог, но почерк в записках очень похож на тот, которым заполнялась анкета для миграционной службы.
— Я, кстати, так и не понял про эти записки? Зачем они были нужны?
— Начальник треста Галактионов… Кстати, здесь «трест» — не более чем громкое название, для понтов. А на самом деле — обыкновенное ООО, средней руки строительная контора. Так вот, Галактионов распечатал из Интернета первые попавшиеся ему на глаза сатанинские катехезисы и заставил молдаванина переписать их от руки. Поскольку гастарбайтеры постоянно тусовались вокруг церкви, незаметно подбросить их к алтарю особого труда не составляло.
— А на хрена он это делал, ты мне можешь сказать? — наморщил лоб Жмых.
— Примерно месяц назад сатанисты проводили свой ритуал с умерщвлением кошаков на кладбище в Парголово. Все желтые газеты тогда на этой теме оттоптались. Вот Галактионову и пришла идея списать предстоящий пожар на происки слуг Сатаны.
— То есть записки — это преднамеренно вброшенный ложный след, попытка перевода стрелок?